Алиса порой казалась ребёнком, сохраняя всё ещё детские черты и некоторую ребячливость в характере. И отказ выполнить маленькую просьбу, направленную на её защиту, тоже казалось не более, чем детским поступком, за который хотелось наказать. Он всего лишь пытается защитить её, в то время, как все, кто верен королеве, не важно какой, ищут Алису и готовы пойти на всё, чтобы получить её. Одно только имя стало нести в себе угрозу, тревожа умы и сердца сотни людей. А дни идут, и никто не знает, как выглядит Алиса, что она умеет и чем же так опасна. И Бармаглот был одним из тех, кто тоже не мог сказать, почему Алису стоит опасаться. Ту Алису, которая должна стать Бравным воином, но были все основания бояться Алису, которая сейчас находилась рядом. Вряд ли она догадывалась, насколько близка к победе над драконом. Ей не понадобилось ни оружия, ни каких-то изощрённых планов, а всего лишь однажды появится в его доме, и спустя всего несколько дней он готов сложить перед ней оружие. Сколько он ещё сможет продержаться, пока не наступит день, когда должен будет вернуть её домой? Он ведь это ей обещал. Вернуть домой живой и невредимой, именно поэтому оставил в своём доме, а не выгнал ночью на улицу. То обещание ещё в силе, но всё сложнее его выполнить, и дело не только в чувствах, но и в том, что сложнее защищать кого-то, когда едва себя удаётся спасти, а чувства не всегда позволяют трезво мыслить. И Алиса всё только усложняет.
- Я не прошу тебя о многом, прошу лишь беречь себя. Разве это так сложно? Сражения не для девушек, Алиса, -  Томас заговорил строго, будто отчитывал непослушного ребёнка, которого сейчас видел в девушке. И если она не может обещать то, что он просит, он просто запретит ей вмешиваться в бой, а если понадобится запрёт, только бы больше собой не рисковала.
Странно было о ком-то заботиться. Всегда один, полагался лишь на себя, думал лишь о себе, и вдруг всё в его жизни начинает переворачиваться, и его мысли больше не заняты собой и собственной безопасностью, всё это отступает на второй план. И он хмурится, теребя край одеяла. Алиса не понимает его намерений, не хочет прислушаться к нему, а ему сложно всё объяснить, не раскрывая правды о себе и всей истории с пророчеством. Но можно попробовать, и Алиса сама предоставляет шанс, заваливая дракона вопросами.
- Не слишком ли много вопросов? – улыбнулся Томас. – И я, пожалуй, не тот, кому следовало бы их задавать. Всё, что я знаю, это то, что существует пророчество, в котором говорится, что в Бравный день должны сойтись Алиса и Бармаглот. Победа одного из них будет означает победу королевы, чью сторону воин представит, но это тебе может рассказать любой житель Страны Чудес, кто хоть что-то знает о пророчестве. Как видишь, если я поддерживаю Красную королеву, это не значит, что я знаю всё, - развёл руками колдун. -  Впрочем, я не думаю, что Белая королева более многословна. Мне тоже хотелось бы знать, почему она готова так сильно рисковать короной, отправляя на бой против дракона обычную девчонку из другого мира, не имеющую никакого отношения к Стране Чудес. Несколько самонадеянно, не считаешь?
Часть из сказанного было ложью. Он знал гораздо больше, чем говорил, но имел ли он права раскрывать всю правду? Он знал, что его останавливало, и на последний вопрос Алисы он ответит не сразу. Он не боится Алису, он боится, что девушка, которую он успел полюбить, окажется той самой Алисой, что она примет судьбу, прописанную обкуренной гусеницей, которую давно бы стоило убить. Абсолем не мог поступить хуже, чем уже сделал, и ненависть к старому другу вспыхивает с удвоенной силой. Он заплатит за всё, что сделал. В Бравный день он увидит поражение и смерть своей возлюбленной, и это, пожалуй, будет лучшая месть, устроенная драконом.
- Я не боюсь Алису, - выплывает из мыслей о мести Томас, вновь сосредотачивая внимание на Алисе. – Но королева хочет подстраховаться и получить её голову до Бравного дня. За Алису назначили награду, а мне поручили поиск, - уголки губ дрогнули в усмешки. – Такого провала в моей жизни ещё не было, - признавать это было одновременно и смешно, и грустно, но и не признать было невозможно, хотя это и не совсем правда. Поражения в его жизни были и не единожды, но так чтобы едва не погиб от меча, от руки повстанца, которых убивал десятками, ещё не было. И как глупо, что причиной этому стала обычная девушка. Наверное, он посмеялся бы, но смешно ему не было, ему нужно было как-то скрасить сказанное о казни Алисы и награде.  – Алиса, я спрашивал тебя не потому, что мне нужно золото или благосклонность королевы, мне этого ничего не нужно. Кроме того, мне этого никогда не получить, что бы я не делал. Я спрашивал, потому что хочу защитить тебя.
Вряд ли Томас думал, что у него получится сказать так искренне, но ведь с одной стороны так и было, он хотел защитить её, хотел спрятать от всех, как от Красной королевы, так и от Белой, но с другой – он должен выполнить свой долг.

Отредактировано Thomas Fleming (27 февраля, 2016г. 18:44:35)

Что Томас ждал, рассказывая о пророчестве и о приказе, которое он получил от королевы? Что Алиса останется с ним в надежде, что он всё же не отправит её на казнь? Как наивно с его стороны и глупо было допускать подобную мысль! Сколько раз говорил себе, что нельзя напрасно тешить себя надеждами. Когда они рушатся, становится невыносимо больно и от этой боли так тяжело избавиться. Нельзя было влюбляться в Алису! Нужно было вести себя так, как в первый день, но уже поздно ругать себя, поздно сожалеть о том, что не сделал, да и мог бы тогда не полюбить её?  Сомнительно.
Пыталась ли она скрыть страх или нет, но глаза выдавали её. Страшно было ей, а у него мучительно сжималось сердце. Он не хотел пугать её, не хотел, чтобы у неё был повод переживать за свою жизнь рядом с ним. Чёрт, он всего лишь хочет её защитить! Защитить от себя, от Белой королевы, от Анасатсии. От всех, кто может хоть как-то ранить Алису. И главным её врагом был он. Это он до сих пор не знал, как поступить с девушкой, он должен был убить её, а не кто-то другой. Другие только отдают распоряжения, одеваясь в дорогие одежды, сидя на троне и думая, что целый мир у их ног.
Томас устало откидывается назад, прикрывая глаза. Он устал. Устал не только от того, что силы ещё не восстановились, а беседа стала утомлять, а устал от внутренней борьбы, которая не прекращалась ни на секунду. Он всей душой ненавидел тот выбор, который должен сделать, но он уже кажется очевидным. Он не сможет убить Алису, не сможет причинить ей вред, и тем более не сможет позволить королеве казнить её. Если она та Алиса, он проиграл бой, а её страх - ещё одна причина подозревать в том, что она и есть Бравный воин. Слишком много совпадений, чтобы закрывать на них глаза, но всё ещё ищет, за что зацепиться, чтобы усомниться в этом. Может, не стоило так пристально следить за ней? Нет, не может. Ему нравится наблюдать за ней, даже когда кажется, что чем-то занят. Нравится ловить её взгляд на себе, замечать, как меняется выражение её лица, когда она над чем-то задумывается. Он жалеет, что не способен проникнуть в её голову, чтобы узнать, что её тревожит, а она не хочет этого рассказывать, и ему остаётся мучиться догадками.
И вот она озвучивает своё желание, но оно не радует. Он бы сделал для неё всё, что угодно, только бы она была рядом, а не просилась домой, да ещё с таким видом, будто это всё, чего она хочет, не думая, какую боль своими словами причиняет дракону.
Томас тяжело вздыхает, набирая в лёгкие воздуха, перед тем как заговорить.
- Да, я понимаю, - произносит совсем тихо, не открывая глаза и не желая смотреть на Алису, потому что ему кажется, что так она узнает, что он чувствует на самом деле, а ему хотелось бы скрыть, хотя это уже казалось бессмысленным. Он ни за кого так не переживал, может, только в далёком прошлом. Но это было давно, более ста лет назад, и за это время он забыл, что значит любить, а она напомнила. И как же не вовремя это случилось!
– Я потерял её навсегда, и для это не надо было признаваться, что я – дракон. Она вернётся домой и больше никогда не захочет меня видеть. И как бы я не хотел оставить её рядом, это будет верным решением, - тоска сжимает сердце, а понимание того, что потерял любимую навсегда, съедало изнутри. Снова теряет ту, кого любит, и снова ничего не может сделать, только смотреть, как она уходит.
Он открывает глаза, думая, что её уже нет, но она всё ещё рядом, и это немного успокаивает. Она не торопиться покинуть его, хотя, наверное, стоило бы. Но всё равно он пока ничего не может сделать, даже дотянуться до неё, а именно этого сейчас ему хотелось больше всего. Обнять и убедить, что она может остаться в его доме, здесь ей ничего не грозит.
- Ты подождёшь, пока я смогу отвести тебя? – он спрашивает, давая ей выбор задержаться ещё на какое-то время или уйти прямо сейчас. Он надеялся, что она останется, подарит ему возможность ещё хотя бы несколько дней быть рядом с ней, а после он всё-таки выполнит данное ей обещание и проводит домой. Только для этого надо хотя подняться на ноги, а он едва ли может самостоятельно сесть.

Отредактировано Thomas Fleming (28 февраля, 2016г. 22:17:20)

Томас бы многое отдал, только бы Алиса осталась рядом с ним. Отказался бы служить королеве, ушёл бы вместе с ней куда-нибудь далеко от Страны Чудес, и, если бы понадобилось, забыл бы о том, что является драконом.
Когда-то ему уже приходилось запирать свою вторую, чудовищную, сущность, которая требовала проявлений жестокости, а его учили, что надо уметь сдерживать свои желания, но также помнил слова матери, незадолго до её смерти, когда она говорила, что надо следовать за своим сердцем. Уже позже, Томас не раз вспомнил её и удивлялся тому, что её что-то могло связывать с драконом, его отцом, который каким-то образом нашёл золотую середину между монстром и человеком, и придерживался ей до конца жизни. Один раз Томас попытался последовать его примеру, но ему помещали люди, не желавшие жить по соседству с драконом, спровоцировав его на то, что он стал больше давать волю желаниям ящера. И жизнь сразу стала проще. Не надо было притворяться, думать о других, а просто поступать так, как считал нужным, щадя или убивая, но предпочитая второе, упиваясь страданиями своих жертв.
Теперь же, смотря на Алису, он снова вспомнил о той золотой середине, которой так и не смог найти. Рядом с ней он усыплял жестокость зверя, пробуждая больше человеческие качества, и как бы он не злился, что они делают его слабее, он не мог отрицать, что ему нравится чувствовать себя человеком. Она делала его человеком, живым, испытывающем что-то ещё, помимо желания крови невинных жителей страны, которую они терзали на пару с Красной королевой.
- Даже не думай об этом. У тебя ничего не получится. Ты никогда не сможешь справиться с драконом, а правда оттолкнёт её навсегда, - внутренний голос настойчиво просил не совершать ошибку, и Томас безвольно мысленно кивал, соглашаясь с ним. Да, он не готов видеть страх в глазах любимой при виде дракона во второй раз, поэтому отпустит, как бы тяжело не было. Но тогда ей лучше уйти прямо сейчас, пока он не передумал, пока не может остановить. Немного позже всё может измениться, потому что с каждой минутой расстаться с ней тяжело. 
Алиса отвечает смехом на простой вопрос, и он чуть заметно улыбается, но в глазах его таится грусть. И слёзы её – ещё одно испытание для дракона, которому хотелось стереть их. Почему она плачет? Почему он не верит её смеху, хотя, казалось бы, он звучит как обычно? Он бы посмеялся вместе с ней, но не может. У него не получается задержать улыбку, не говоря уже о том, чтобы рассмеяться вместе с Алисой. 
Его едва не передёрнуло, когда Алиса упомянула повстанцев и то, что они снова могут попытаться её увести. Он не отдаст её им. Не отдаст, пока она рядом с ним, будет защищать до последнего, пока его сердце не прекратит биться. Но это пока она здесь, в его доме, а после он не сможет её уберечь от тех, кто хочет отправить её на смерть. Осознавать это было горько, и не менее горько было думать, что он бессилен что-либо изменить. Он сжимает тонкие пальцы Алисы, словно желая её удержать, но она уходит, а он ещё некоторое смотрит на дверь надеясь, что она вернётся и скажет, что передумала.
Секунды текли, но дверь всё не открывалась, и Томас скатывается, принимая лежачее положение, не обращая внимания на боль в ране. Мысль о предстоящем одиночестве надавила на плечи и вдавливала в кровать, тяжелели веки, и дракон мечтает лишь о том, чтобы уснуть, и эта короткая беседа окажется всего лишь кошмарным сном, и Алиса на самом деле никуда не хочет уходить. Но сна всё не было, а мысли о будущем никак не хотели отпускать. Не только о будущем, но и о прошлом, о прошлых ошибках и победах. Он искал хоть что-то, что поможет ему найти решение вставшей перед ним проблемы.
В какой-то момент снова попытался воспользоваться магией, но снова потерпел неудачу. От безысходности из груди вырывается не то рык, не то стон, а пальцы сжимают одеяло, натыкаясь на что-то лежащее рядом. Это оказывается миниатюра, вышитая Алисой. Он успел забыть про неё, а сейчас, глядя на не очень ровный рисунок, не смог сдержать улыбки. Она старалась для него, а он ещё где-то в сознании, пусть и отдалённо, допускает мысль, что может её убить. Нет, не может, но может хотя бы выполнить данное обещание. С этими мыслями он и засыпает, а вышитый портрет так и остаётся в его руке, откуда через какое-то время его заберёт служанка.

Отредактировано Thomas Fleming (1 марта, 2016г. 23:14:51)

- Знали бы повстанцы, чего ты боишься, на смех бы тебя подняли, - добрая улыбка сгладила морщины на лице Маргери, а в глазах плясали смешинки, отчего женщина казалась моложе. Пройдёт ещё несколько лет и годы возьмут своё, и она оставит дракона одного, возможно, сама того не желая.   
- Я не боюсь, - хмуро сдвигает брови Томас, накидывая рубашку. Рана зажила и больше не причиняла боли. Лишь небольшой шрам напоминал о схватке с повстанцами, когда его не лишился жизни. – Я не хочу напугать Алису.
- Она терпит твой дурной характер, куда ещё страшнее, - парирует Маргери и видит в зеркале усмешку Томаса. – Я же вижу, что она тебе нравится. Драконы тоже заслуживают своё долго и счастливо, - добавляет она серьёзно.
- Не те, которые служат злу, - качает головой колдун. – И хватит об этом, - обрывает он служанку, когда она вновь собирается ему возразить.
Маргери, бросив на мужчину укоризненный взгляд, оставляет его одного, и только за ней закрывается дверь, Томас шумно выдыхает, с грустью смотря на своё отражение в зеркале.
- Она никогда не захочет остаться с драконом, - шепчет он одними губами, и повторяет это ещё несколько рак, как мантру. Он уже всё решил и не может отступить. Сегодня последний день он может наслаждаться её обществом, а затем вернёт её домой. Или отведёт туда, куда она скажет, но вряд ли это будет её домом. – Не важно, ты отпустишь её. В последний раз порадуешь и отпустишь, - мысленно говорит сам себе дракон, и не выдержав внутреннего напряжение, создаёт огненный шар и бросает его в зеркало, злясь на себя, что ему так сложно отпустить девушку.
Порыв ветра ударяет веткой по стеклу, напоминая о том, что собирался сделать. Томас подходит к окну, запахивая шторы, и покидает комнату, отправляясь на крышу. Магия к нему вернулась всего дня три назад. Что её блокировало до этого, колдун ещё разбирался, но это было похоже на какой-то яд, а служанка призналась, что в первый день дала ему противоядие на всякий случай. Не от того она дала противоядие, нужно было любви, а не от яда.
Томас первый раз после ранения, собирался расправить крылья, но взлететь хотел не около дома, а поднявшись на крышу. Там была небольшая площадка, рядом с оранжереей белых роз. Ещё одно место, которое он хотел бы показать Алисе, но так и не показал. И хотел бы подарить ей белые розы, и ещё много чего, но думать и сожалеть об этом было уже поздно, и он уверено преодолевал пролёт за пролётом, оказавшись на площадке и вдыхая тёплый воздух, пропитанный лесными запахами.
Колдун подходит к краю и смотрит вниз. Если магия вернулась не до конца, а дракон всё ещё спит, то есть опасность разбиться о землю рядом со своим домом. Был бы отличный подарок для повстанцев, но такой радости предоставлять им не хотелось.
Время приближалось к тому, когда Алиса должна была ждать в конюшне. Он не собирался летать долго, это пробный полёт, чтобы удостовериться, что все силы на месте и можно не опасаться, в случае очередного нападения повстанцев, что не справится с ними. Нет, в этот раз всё будет иначе, и он не позволит им так легко справиться с драконом.
Перед тем, как обратиться, Томас пробует два самых простых заклинания. Магия работает, и это успокаивает. Он превращается на площадке, но она не рассчитана на вес дракона, а потому доски начинают прогибаться под тяжестью ящера, и Бармаглот взмывает в небо, не дожидаясь, когда провалится в дом, напугав всех его обитателей. И если служанка будет беспокоиться только о том, что теперь придётся ремонтировать дом, то кое-кто мог сбежать при виде дракона.
В полёте Томас забывает, что его может увидеть Алиса. Он соскучился по полётам, по небу, по тому чувству свободы, которые испытывал только в небе. В этот момент забываешь о приказах, об обещаниях, о девушках, которые сводят с ума одним своим присутствием, и даже воздух не является преградой, рассекаемый огромными крыльями. Он лавирует между деревьями, исчезая в их тени и появляясь, пролетая там, куда не станет ступать нога человека, не желающего расстаться с жизнью. И при всё этом чувствует себя счастливым. Допускает мысль, что, проводив Алису, он навсегда останется в облике дракона. Зачем ему становиться человеком? Ради кого? А так он просто зверь, чудовище, что живёт в лесу, как, например, пара волков, что блуждали в поисках еды и почему-то шли в сторону дома Томаса. Им, видно, казалось, что там они легко раздобудут себе пищу, но ошибаются. Дракон замедляет полёт, следя за волками, видя в них жертву. Они уже близко, и вдруг он слышит голос Алисы. Отдалённо, но он был уверен, что это она. И неужели она вышла за пределы дома? Сердце пропускает удар от страха за девушку, и Томас стремительно летит в сторону конюшни, нагоняя и волков. Они ещё не дошли, но уже видели свою добычу в лице молодой девушки, а Томас бегло переводит взгляд с животных на Алису и обратно. Если спустится, он покажет ей себя, а если нет, она умрёт.
Решение было принято стремительно, и Бармаглот спускается, хватая когтистыми лапами волков, сжимая, пронзая их худые тушки, выпуская кровь, но смотрит на Алису, такую маленькую и беззащитную рядом с ним.
Дракон зависает на секунды и снова взмывает вверх, уже с высоты бросая два трупа, и исчезая среди деревьев, за дом, обращаясь в человека. Он тяжело дышит после полёта, чувствуя, небольшую слабость, но быстро идёт к конюшне, понимаю, какой ужас может испытывать Алиса от встречи с драконом. Понимал и боялся. Если бы только она не боялась дракона….

Томас допускал мысль, что, может, стоить познакомить Алису с драконом, но всегда быстро отказывался от этой идеи. В любом случае показывать девушке дракона без подготовки он не хотел. Это должна была быть встрече, где Алиса не кричала бы от страха, а в её глазах не стоял бы ужас, будто она увидела чудовище. Но она увидела именно чудовище, которое смотрела на неё сквозь красную дымку, и потеряй Томас на мгновения контроль над драконом, она была бы мертва. Он знал это, когда отпускал дракона, нападая на деревни и позволяя тому проливать кровь ручьём, но здесь всё было иначе. Она не была обычной девушкой с одного из поселений, она была той, кого он искренне полюбил и не мог допустить, чтобы дракон отнял её жизнь. Чтобы он собственноручно лишил её жизни и увидел, как тухнет свет в её глазах.
В одно мгновение страшное ведение проносится в сознании. Дыхание перехватывает, и колдун останавливается, опираясь рукой о стену, тяжело дыша. Минутную слабость он объясняет недавним ранением, хотя на самом деле чувствует, как страх за Алису сковывает его, отнимая возможность трезво мыслить. Так нельзя, он не может теряться из-за девушки, а, чтобы защитить её, наоборот, надо быть собранным. Но это слишком сложно. Сложно, когда дракон просится на свободу, мечтая вновь взвиться в небо, пролить чью-то кровь.
Томас делает глубокий вдох, прижимаясь спиной к холодной стене и ждёт, когда сердце будет биться спокойнее. Ему нельзя сорваться и нельзя показать Алисе, что он может иметь отношение к дракону, что он и есть дракон, которого она испугалась, оглушив криком, увидев от себя всего в нескольких метрах.
Проходит пара минут, прежде чем колдун двигается дальше, и едва не бежит до конюшни, а подходя всматривается, бегая глазами по всей территории, и чувствует, как сердце уходит в пятки от мысли, что Алиса сбежала, испугавшись дракона.
Ещё утром Томас распорядился, чтобы приготовили единорога, собираясь прогуляться вместе с Алисой. Хотел сделать ей приятное, ведь дома ей вряд ли выпадет возможность прокатиться верхом на настоящем единороге, которых и в Стране Чудес встретить-то очень сложно, или точнее сказать, уже невозможно, если не зайти в гости к Бармаглоту, но желающих на подобную экскурсию было немного, но и тех не подпускали к животным. Сами единороги с трудом подпускали к себе чужих, привязываясь лишь к одному хозяину и служа ему верно, если он обращается с ними соответственно. Но Томас всегда относился к животным лучше, чем к людям, открывая им ту сторону души, которая обычно была закрыта. И стоило приоткрыть, как почувствовал, что любить очень больно.
- Алиса, - позвал колдун, всё-таки надеясь, что она ещё где-то здесь. Она могла ускакать, если не на единороге, то на лошади. Вдруг она смогла оседлать коня. – Алиса, - громче крикнул Томас, распахивая дверь конюшни и, едва не споткнувшись, залетел внутрь. Первым он увидел единорога, который, казалось, немного удивлённо смотрит на обеспокоенного хозяина, а затем спокойно стащил из корзины яблоко, начиная жевать как ни в чём не бывало.
Здесь же была и Алиса, и в свете, проникавшего через открытую дверь и окна, Томас видел отголоски страха, пережитого девушкой. С одной стороны, он испытал облегчение, обнаружив, что она никуда не убежала, но с другой – винил себя, что напугал её.
Стоит больших трудов сдержать первый порыв обнять девушку и успокоить. Попросить прощения за то, что сделал, но вместо этого стоит на месте, слегка нахмурив брови, а за спиной со скрипом закрывается дверь, погружая всех в сумерки, и тёмные силуэты выглядели бы устрашающе, если бы ни Томас, ни Алиса не знали, кто здесь находится.
- Что случилось? Почему ты прячешься? – задаёт вопросы, будто ничего не знает. Неприятно, что опять приходится быть с ней нечестным, но другого выбора ему никто не оставил, придётся играть свою роль до конца.

Томас ждал чего угодно: сбивчивого рассказа, возможно, приукрашенного, истерики, слёз, но не лжи. Алиса лгала, и ему не нужны сверхъестественные способности, чтобы понять это. Он хорошо знал своих любимцев, он знал, что она видела, и видел её лицо, перед тем как улететь. И всё, что она говорит, это то, что её едва не затоптал единорог и поэтому спряталась в дальнем углу, позволяя ему спокойно уплетать любимое лакомство. И стоило признать, она не плохо держалась, что очень сложно не поверить. Из неё вышла бы прекрасная актриса.
И дракон ещё больше хмурится, но это уже не игра. Ему не нравится, что она ему лжёт, и снова сознание подсказывает, что, возможно, лжёт не только в этом. Он отмахивается от этой мысли и делает вид, что верит. Пусть будет так, раз она этого хочет. Даже позволяет себе усмехнуться на такую глупость, как страх перед единорогом. Они не доверяли чужакам, однако и вред не способны причинить, за что пользовались любовью служанки. И можно не сомневаться, что корзина с лакомством её рук дело, в то время, как Томас запрещал закармливать животных. А конюха и след простыл, но этому можно и не удивляться. Он всегда боялся дракона и стоило тому показаться на горизонте, как исчезал в доме, прячась на кухне, где спокойно пил чай, пока всё не стихнет, а дракон вновь не станет человеком.
Томас позволил Алисе вытолкать себя на улицу, удивившись её просьбе, но спорить не стал. Позволит ей самой решить, как лучше, и лишь подчинится её желанию.
Оказавшись на улице пришлось заняться задвижкой на воротах, но краем глаза наблюдал за Алисой, отмечая, что она остановилась у стены с царапинами. Томас напрягся. Царапины говорили о том, насколько близко рядом с ней дракон. – Только бы не догадалась, - в панике думает колдун и дёргает задвижку, едва не защемив палец. – Дьявол! – не сдерживается дракон, мечтая о том, чтобы разбить дверь, но сдерживается от применения магии. Его злит, что даже в пустяках должны лгать друг другу. Она может быть честной с ним, признать, что ей страшно. Он не хочет видеть в ней героя, способного противостоять дракону, ему проще видеть в ней слабую девушку, которую он мог бы защищать. Но она не была слабой. Она тогда не побоялась выступить против повстанцев, а после встречи с драконом очень быстро справилась со страхом.
- Нашла что-то интересное? – поинтересовался Томас как ни в чём не бывало, когда Алиса подошла к нему. Снова игра. Он ведь знает, что она увидела. Несколько лет назад едва в гневе не разрушил дом, оставив следы не только на стенах конюшни. И, если обойти всю территорию, следы дракона обнаружатся то там, то здесь, указывая, что его логово совсем рядом и стоит повернуть назад, а не продолжать путь. Да и редко кто заходит так далеко. Не считая редкие визиты повстанцев, Алиса была первой, кто забрёл в эту глушь, увидев дом Бармаглота. Случайное везение или судьба? Всё складывалось к тому, что это всё-таки случайное везение, что тогда Томас проявил великодушие, оставив в своём доме, и как мальчишка влюбился в девушку, не смея ей признаться.
Томас планировал прогулку на единороге, но пешая прогулка оказалась не менее приятной. Алиса держала Томаса под руку, и ей разве что зонтика не хватало и шляпки, чтобы выглядеть как настоящей леди. Впрочем, в тени деревьев солнце не сильно досаждало, а в некоторых местах и вовсе казалось, что уже вечер.
Кодун повёл Алису той тропой, где меньше всего было его следов дракон, но эта же тропинка вела к его любимому месту, которое он и собирался показать своей спутнице.
- Ты точно ничего не хочешь мне рассказать? – спрашивает, надеясь, что она всё-таки ответит честно. Ему хотелось, чтобы она была честна с ним и не боялась показать ему свой страх, довериться ему. Неужели это так сложно? Или ей это не нужно. – Я подумал, ты увидела дракона, - как бы вскользь бросает Томас. Он не собирался отрицать, что дракон был, всего лишь утаить, что он и есть дракон, а всё остальное не такая большая тайна и кое-чем можно пожертвовать. Рассказать ей о нём немного, показать, что он не так страшен, хоть это в какой-то степени разрушит легенду Бармаглоту, которая делает его ужасным чудовищем, которым можно запугивать непослушных детей.

Отредактировано Thomas Fleming (8 марта, 2016г. 00:47:07)

Томас рассчитал всё верно. Вскользь брошенная фраза заставляет Алису признаться. Не прямо, но её вопрос уже можно рассчитывать, как признание, и колдун в ответ кивает, подтверждая её слова. Нет смысла отрицать, раз сам поднял эту тему, но теперь и правда стоит быть осторожным, чтобы она не подумала, что прогуливается с драконом под руку. Но и стоять не было смысла, а потому Томас разворачивает девушку и идёт дальше, слушая её и мысленно усмехаясь. Она не хотела напугать его, дракона, поставившего на колени всю Страну Чудес. Это было слышать более, чем забавно, но колдун сохраняет серьёзное выражение лица.
- Видишь ли, для меня пролетающий рядом с моим домом дракон – обычное явление. Скорее всего, очередной рейд в поисках повстанцев, - отвечает на вопрос Алисы и при упоминании о повстанцах взгляд гаснет. Завтра ему придётся заняться их поисками, снова искать Бравного воина и уже не будет стимула спешить домой, как это было раньше. Снова будет пропадать в замке, рядом с королевой, которую ненавидит, как и всех, кто имеет отношение к пророчеству, и эта ненависть с приближением Бравного дня становится больше. И самое ужасное, что он потерял много времени, провалявшись в постели из-за ранения, лишившись сил и способности действовать. Это непривычно для него и пробуждало ярость, которая требовала выхода. Полёт ему был необходим, как и присутствие Алисы, которая единственная могла сдерживать его, не давая выход разрушающей всё ярости. И самое забавное, девушка даже не подозревала об этой необычной способности.
Если бы только её пребывание можно было продлить, он бы это сделал, но те методы, которые он знает, невозможно применить. Он не может заставить её, сделать своей марионеткой, как того требует тёмная сторона. Он не позволит ей завладеть сознанием, и, хотя бы в её присутствии будет таким, каким хотела видеть его мать. Вряд ли бы она гордилась сейчас своим сыном, ставшим на тёмный путь, но именно сейчас, спустя столько лет, хотелось увидеть её, задать несколько вопросов, и самый главный, как она смогла полюбить дракона.
Но всё это на данный момент не имело значения. Сознание дракона занимали мысли о том, как объяснить Алисе, что дракон не опасен для неё и что не надо лгать так откровенно, когда он точно знает правду.
- Может, и хорошо, что ты возвращаешься домой. Если бы ты осталась в моём доме, тебе бы пришлось время от времени видеться с ним, а в этом мало приятного. Но, может, тогда ты бы поняла, что дракон не так страшен, как кажется.
Наверное, для кого-то было странно слышать это от человека, годы положившего на то, чтобы его боялись и считали чудовищем, а теперь он пытается объяснить девушке, возможно той, кто должен вскоре сразить дракона, что он не страшен, что это всего лишь чужая воля делает его таким. И не только его, но и всех, кто поклялся служить Красной королеве. Все ради неё отказывались от настоящих себя, только чтобы услужить ей, сохранить голову на плече и не потерять то, что дорого. В какой-то степени Томас был одним из них. Было бы меньше пострадавших от его силы, если бы не приказы королевы, не долг перед ней. Вынужденная служба и иллюзия свободы – вот, что его держало рядом с королевой, превращая в кровожадного монстра.
А тем временем они подошли к небольшой развилке, и Томас увлекает Алису в сторону, утопая в невысокой траве.
- Я хочу показать тебе кое-что, - звучит немного загадочно, а дракон чуть заметно улыбается. – Закрой глаза, - просит он и, дождавшись, пока его просьба будет выполнена, проходит ещё несколько шагов, осторожно ведя за собой девушку, чтобы она не споткнулась и не упала. И выводит на поляну, с трёх сторон, окружённую лесом, а с четвёртой – протекала неширокая река. Сама поляна была усеяна самыми разными цветами, но в сочетании получилась самое настоящее произведение искусства.
- Можно открывать, - разрешает Томас и с улыбкой смотрит на Алису, ожидая её реакции. - Для кого-то Страна Чудес становится кошмаром, для кого-то – раем, но даже в кошмаре всегда можно найти свой кусочек рая.

Отредактировано Thomas Fleming (9 марта, 2016г. 09:38:16)

Томасу казалось, что он приоткрывает Алисе душу, приводя в место, которое вызывало двойственной чувство. С одной стороны, ему здесь нравилось. Нравилась тишина и покой, навеваемые этим местом, но с другой – это было напоминание о прошлом. Болезненном и неприятном, но в то же время оно словно подпитывало силой, напоминая кто он и кем должен быть, чтобы больше не показывать своих слабостей. Не долго же получилось этому следовать. Алиса смела все привычные устои, все стены, которыми он оградил себя, и самое удивительное, что возводит их заново не хотелось. Не рядом с ней. Но вместе с тем хотелось увеличить пропасть с остальным миром, чтобы больше не слышать о долге, пророчестве, а том, что должен убить ту, кого любит.
Томас счастлив рядом с ней. Счастлив, просто наблюдая за ней, как она расцветает, видя перед собой красоту. А он не смотрит на поляну, он видел её сотни раз и сомнительно, что здесь что-то изменилось за время его отсутствия, он смотрит на Алису и чувствует, как сердце заполняет приятное тепло и нежность к этому милому созданию.
Она влечёт его за собой, к реке, и он следует за ней, а остановившись, Алиса поднимает в воздух всех бабочек. Они взмывают вверх, создавая вокруг девушки что-то волшебное и прекрасное, и дракон мягко улыбается. Он не перебивает её восторга и просто молча стоит рядом. Он улыбается, но ему грустно. Грустно от понимая того, что он видит её такой первый и последний раз, и когда она уйдёт, у него останется только это короткое воспоминание. Он это знает, и, наверное, потому старается запечатлеть этот момент в памяти как можно точнее, чтобы потом не забыть.
Но, кажется, пропустил момент, когда Алиса оказалась на земле и приглашает и его лечь рядом. И Томас ложится, срывая травинку и зажимая её во рту. Так хорошо. Просто лежать, смотреть на небо, плывущие облака, принимающие причудливые формы, гонимые ветром. Щуриться от яркого солнца, слепящего глаза, но упорно с этим бороться, чтобы увидеть в небе облако, похожее на дракона, и это подобно ведру холодной воды, возвращает к реальности и напоминает о том, что хотел рассказать.
- Знаешь, кто создал эту сказку? – спрашивает Томас немного отстранёно, повернув голову в сторону Алисы, но затем вновь устремляет взор к небу, словно вспоминая давно забытую историю. Отчасти так и было. Он старался не вспоминать о прошлом, о том прошлом, которое собирался поведать, но чем больше бежишь от воспоминаний, тем сильнее они врезаются в память. Так было и с ним, и от того при малейшей попытки вспомнить, яркие образы из прошлого вспыли в сознании, сопровождая слова целым спектаклем, у которого был только один зритель, другому же придётся довольствоваться комментариями автора. – Много лет назад в одной деревне жил юноша. Он не был обычным, а обладал магическими способностями и умел превращаться в дракона. Последнее он хранил в тайне от людей, но однажды влюбился в сказочно красивую девушку. Чувства оказались взаимны, и счастью юного дракона не было предела. Раньше здесь был пустырь, заросший сорняком, и юноша преобразил его, превратив в райское место. Это было подарком для любимой. Но однажды девушка узнала, кем является её возлюбленный и, не выдержав правды, сбежала, оставив его с разбитым сердцем.  Говорят, после этого он выжиг себе сердце и подался в услужении к ведьме. Этим юношей был Бамарглот, - закончил колдун, рассказав только то, что в общем-то было известно. Во всяком случае у него был повод так думать, когда услышал эту историю в одной деревушке. С сердцем, конечно, они преувеличили, он его не выжиг, а всего лишь избавился от него на время, а ведьма насильно заставила служить ей и случилось это до ухода его возлюбленной, но это уже детали, которые не имели никакого значения.
Самое сложное было не показать, что эта история хоть как-то его трогает, но от воспоминаний душу выворачивало наизнанку. Сколько же должно пройти лет, чтобы он не реагировал так остро на прошлое? Поэтому никому и не рассказывает, что не хочет, чтобы напоминали лишний раз. Алисе рассказал, потому что хочет доверять ей, надеется, что она не использует это против него. Хотя можно ли? Нет, уже невозможно. Просто оставшийся осадок всё ещё причинял неудобства, стоило его потревожить, но уже не было прежних чувств к сбежавшей девушке.

Отредактировано Thomas Fleming (13 марта, 2016г. 06:20:10)

Место не располагало к тому, чтобы разговаривать о драконах и чудовищных делах, которые они творят, да и Алиса вряд ли хотела что-то слышать о Бармаглоте после того, как увидела его рядом. Но Томас хотел показать обратную сторону дракона, ту, где он не является чудовищем. Поверит ли Алиса, что он может быть другим?
- Он и сейчас может превращаться в человека.
Может, не стоило ей этого говорить? Что если она начнёт думать, что Томас и есть дракон? Придётся убеждать, что это не так, а это значит, что опять придётся лгать. И когда он сможет откровенен с ней? Наверное, тогда, когда будет точно уверен, что она останется рядом с ним, несмотря ни на что, а пока лишь питает надежду, которую давно стоило бы спалить, как и любые чувства, которые мешают, не дают сосредоточиться на том, что должен делать. 
Красная королева уже потеряла дракона, присылая короткие сухие послания, где требовала явиться к ней, а он всё откладывал, передавая с гонцом не менее сухие обещания. Он говорит, что ищет Алису, хотя на самом деле ему кажется, что уже нашёл, что искал, и это отнюдь не Бравный воин, который должен сразить дракона мечом. Но об этом не скажешь королеве. Он не позволит сойти с пути, который должен закончиться её победой, и проиграть из-за того, что её цепной дракон влюбился, она никогда себе не позволит. И ему не позволит, потребовав выплаты долга.
Алиса заговорила, и Томас поворачивается к ней, ложась на бок и тоже подпирает голову рукой. Так он видит её совсем близко и это что-то напоминает. Он вспоминает вальс, когда единственный раз их разделяли считанные сантиметры и он кружил с ней по гостиной под красивую музыку. Сейчас музыку создавал лес и крики птиц, доносившихся из чащи. По-своему и эта музыка была прекрасна.
- Он стал таким, каким видели его люди, а они видели в нём чудовище даже тогда, когда он не хотел причинять другим боль. К тому же, желание других подчинить его себе тоже не осталось без следа. Насколько я знаю, драконы – свободолюбивые существа, и вынужденное подчинение делает из них яростных воинов. Во всяком случае, таким оно сделало Бармаглота.
Не по себе было говорить о себе, но представлять это так, будто рассказывал о ком-то другом. Когда-нибудь правда всплывёт, и Алиса поймёт, как много знает о драконе. Не стоит больше ничего рассказывать. Хватит с неё и того, что уже знает, а она знает не мало. Она знает дракона, знает, каким он может быть человеком, она жила с ним под одной крышей и когда-нибудь узнает, что дорога ему очень. Даже слишком дорога, что приоткрывает завесу своего прошлого, которое раньше тщательно оберегал. Стоило остановиться, пока не стало слишком поздно. Пока она ни о чём не догадалась. 
- Я знаю, что Бармаглот вызывает ужас, но ты не должна его бояться. Он не причинит тебе вреда, – сомнительное утверждение, в которое нормальный человек никогда бы не поверил, но Томас хотел, чтобы Алиса ему верила. Для него это было важно, как если бы от этого зависела его жизнь, хотя это было глупостью. Она всё равно уйдёт, и уже совсем скоро, и никакие заверения её не остановят.
- Алиса. - тихо зовет он, привлекая ее внимание. Он серьезен, однако, увидев на лице девушки мошку, улыбается, осторожно убирая насекомое, пользуясь случаем, нежно проведя рукой по щеке, невольно приблизившись. - Останься со мной, - просит он. Он бы хотел молчать об этом желании, но не тогда, когда Алиса находится так опасно близко, а слова сами срываются с губ. - Не уходи, - звучит совсем тихо, хрипло, а глаза блуждают по ее лицу, в то время как рука опускается на шею. А в следующий миг Томас не выдерживает и целует Алису. Нежно, не желая испугать. Кто знает, вдруг для воспитанной леди это первый поцелуй? Но его едва хватает не сорваться, превращая поцелуй в более страстный, и еще сложнее остановиться, но он отпускает и убирает руку.
- Прости, - на выдохе произносит он, понимая, что, если она сейчас встанет и уйдет, это будет полностью его вина. Не удержался, не устоял, но жалеет ли об этом? За этот поцелуй не жалко было душу дьяволу продать, и казалось, продал, потому не испытывал ни капли сожаления, лишь создавая видимость его.

Рассчитывал ли Томас, что его чувства окажутся взаимны? Что-то от него не укрылось, но, скорее, он списывал это на симпатию, чем любовь. Разве могла она полюбить такого человека, как Томас? Его отношение к Алисе во многом отличалось от того, как он относился к другим людям. Многим он казался невежливым, хотя на приёмах показывал себя не хуже других, будучи учтивым, как и полагалось. Но часто учтивость мешалась с грубостью, и все уже должны были к этому привыкнуть. В первые дни Алиса не стала исключением. Он думал, что она – Бравный воин, которого он должен будет убить, а потому не должно быть никаких привязанностей. Но шли дни и отношение к ней менялось. Он не замечал этого, но она должна была успеть его возненавидеть. Хотя бы за то, что он служит королеве и его руки по локоть в крови. Дракон он или нет, но ему приходится убивать и не редко оружием становится меч.
Он ни на что не рассчитывал, когда поцеловал её, поддавшись эмоциям. Если бы она его оттолкнула, он бы просто позволил ей уйти. Она должна была так сделать, а не притягивать к себе. Она всего лишь невинная девушка, которую дракону никогда не получить. Она задаёт вопрос, а её щёки пылают. Так и хотелось сказать: «Это был всего лишь поцелуй, Алиса. Что с тобой будет, если зайти дальше?» Вот только не скажет, не станет смущать ещё больше, хотя приятно её видеть такой. Она кажется ещё более невинной и нежной натурой. Может ли он втягивать её в свой мир, где кровь льётся рекой и нет места слабой девушки? Ещё утром он бы точно ответил на этот вопрос, но сейчас, смотря в глаза Алисы, в которых узнавал тот же огонёк, который владел и им, и уже не знал, как поступить. Поцелуй не мог лгать. Короткий, но всё же почувствовал отдачу, и эмоции, накрывшие обоих с головой. Сказать, что ему это не понравилось? Это будет ложью, но разум твердил, что, если не остановится, это будет ошибкой, вот только разум в этот момент слушать не хотелось. Хоть раз за долгое время пойти на поводу у чувств и побыть немного счастливым, чем вновь остаться одному.
- Ни в чём, - уходит он от ответа. Он просто не сможет объяснить всего того, что скопилось в его душе. Все сомнения, тревоги, тяжким грузом, давившим на плечи, всё это не для неё. И она так и не ответила на его просьбу. - Так ты останешься? – повторяет он вопрос уже вполне сознательно, а не так, как это произошло в первый раз. Тогда было спонтанно. И раз слова прозвучали, стоило ли отступать назад и говорить о том, что это был порыв и на самом деле хотел опустить? Нет, он не хочет опускать. Всё, что он сейчас хотел, это заключить в объятья и ещё раз поцеловать. И он сокращает расстояние, но, не удержав равновесия, падает на Алису, и только и успевает упереться рукой о землю, чтобы не придавить девушку своими весом, и улыбается, смотря на неё сверху вниз. Но улыбка сходит, и только её отголосок ещё остаётся в его глазах.
- Я хочу, чтобы ты осталась, - он опускает голову, прислоняясь лбом к её лбу. – Обещаю, что дракон никогда не навредит тебе. Ты веришь мне? Веришь, что я смогу защитить тебя от дракона? – горячо шепчет, словно боясь, что она может не поверить.
Если бы драконом был не Томас, он бы жизнь отдал, только бы защитить любимую. Он никому не позволит причинить ей вред, и не только дракону. Миране, Красной королеве, ещё многим другим, кому нужна Алиса. Им нужна другая, из другого мира, а эта его Алиса, только его, и она с южной деревни, куда он собирался её вернуть. Но только лишь собирался, а на деле это оказалось невозможно. Он слишком её любит, чтобы расстаться с ней. – Я – идиот. Влюблённый идиот, - мысленно смеётся над собой Томас, но уже не пытается с этим как-то справится. Ему бы признаться, сказать, что любит, но вместо заветных целует шею, прикоснувшись губами к сонной артерии, чувствуя учащённый пульс и вдыхая чудесный цветочный аромат, которым пахла девушка. Юный цветок, нежный, прекрасный, притягивающий, пленивший опасное чудовище. Ей определённо есть чем гордиться.

Томас ещё никогда с таким трепетом не ждал ответа. Он боялся услышать отказ, но и понимал, что ещё меньше вероятности получить согласие. Но, казалось, он готов мир положить к её ногам, только бы она была рядом, верила ему, любила его. И ему не нужны будут ни власть, ни страдания других, ни никчёмное проливание крови. Может, со временем он бы смог избавиться от тьмы, а она стала бы стимулом, ради которого стоило бы тянуться к свету. И все эти дни он правда старался быть другим, не таким, каким его знали при дворе, а таким, каким может быть достоин Алисы. Может быть, он им не стал и не достоин её, но он хочет, чтобы она была рядом с ним, а он изменится ради неё.
Она произносит одно слово, одно только слово, но оно уже делает его счастливым. Она верит ему, а это уже что-то значит. И он всё больше верит, что справится, что сможет её защитить, но она не понимает, что, если рядом он, рядом и дракон, а дракон всё ещё видит в ней врага и ворочается, причиняя неудобства, желая выпустить когти и расправиться с Бравным воином. И даже если это не она, не важно. Он, как и всегда хотел крови, и надежда на счастье с возможным врагом его совсем не радовала. Но на его недовольство никто не обращал внимания. Алиса не просто прокладывала перед Томасом дорогу к свету, она стала его якорем, который позволял держать дракона в темнице. И вырвется он наружу или останется заперт, зависело от её ответа.
- Я бы хотела остаться, - начала Алиса, и Томас приподнимается, но всё ещё нависает над девушкой. Он хмурится. Ему не нравится начало ответа, которое не должно было содержать никаких «бы». Она должна была либо согласиться, либо отказаться, но никаких оправданий, попыток объяснить всё правилами, который он не признавал. Но их признавало общество, и, если он любит Алису, должен их принять.
Колдун усмехается, выслушав Алису и садится на землю рядом. Вариант, где они бы могли навещать друг друга, его более чем не устраивал. Он не приходил в деревни за тем, чтобы кого-то увидеть, он приходил сжигать их дотла, и явиться в одну из таких деревушек на короткое свидание с любимой, было для него чем-то неприемлемым. Он даже не мог представить, как всё это будет проходить.
- Алиса, я отшельник, я не знаю ничего о правилах, принятых в обществе. То есть… - он не договаривает, засмеявшись, опуская голову. Он знает многое, но многого и не знает. Он знает, как охраняют девушек до свадьбы, но привыкший получать всё, что хочет, находил способы обходить это правило. Вот только Алиса была другой, с ней не хотелось поступать так, как с остальными. – Ты обещала преподать мне несколько уроков, - сквозь смех напоминает Томас, вспоминая первую их встречу и то, как повёл себя грубо, как посчитала Алиса, для него же это было нормой. Но почему не сделать это причиной, чтобы задержать её ещё хотя ненадолго? Пока не получится убедить, что она никуда не должна уходить, а должна остаться в доме, где ей самое место. Он сделала его живым, с ней стало светлее, а лабиринты коридоров не казались такими мрачными.
Но был и другой способ оставить.
Смех стихает, но колдун всё ещё улыбается. Томас не уверен, что готов пойти на подобный шаг, но он заглядывает в глаза Алисы и чувствует, что не может её отпустить, даже если придётся пойти на крайний шаг. По-другому и нельзя, если он хочет провести свою жизнь рядом с ней.
Среди примятых цветов, где лежал Томас, выбивался один, поднимая голову над травой и словно тянулся в высь, к небу, к солнцу, жадно впитывая его лучи, и говоря о том, что хочет жить. Его лепестки остались целые, как и стебель, и словно переливались всеми цветами радуги. Что-то было в нём необычное, но на то это и Страна Чудес, что она кишит странностями, уродуя или приукрашивая, что остаётся только ужасаться или восхищаться. И первого, и второго было с избытком, и надо было лишь привыкнуть.
Томас поддел цветок пальцем, поднимая выше, и срывает. Не для того, чтобы выбросить, полюбовавшись, а сплетает что-то похожее на кольцо. Маленькое, идеальное для тонких пальчиков Алисы. Он берёт её руку и одевает символическое кольцо ей на безымянный палец правой руки. Делает это молча, но улыбается и смотрит ей в глаза. Он делает молчаливое предложение, которое заключалось в жесте, в странном, недолговечном кольце, которое скоро померкнет, но его заменит другое, настоящее, которое Алиса сможет носить до конца жизни. А ему хотелось бы сохранить это кольцо, подаренное здесь, как можно дольше, и он едва сдерживается, чтобы не применить магию. Был совсем близок, проводит пальцами по лепесткам, едва касаясь их, но магия так и не срывается с пальцев, растворяясь.
- А так? – только и спрашивает он вместо того, чтобы сделать предложение, как положено. Но что взять с дракона, живущего в дикой глуши? Оставалось надеяться, что Алиса простит его.

Отредактировано Thomas Fleming (15 марта, 2016г. 21:09:27)