Конфликт с Соней затянулся. Не сказать, что это сильно тяготило Мэтта, но всё же мысль о том, что она за что-то сердится на него, - понять бы ещё за что, - была неприятна. Мэтт не любил, когда мышка начинала его игнорировать, не отвечала на звонки, и вообще словно не хотела иметь с Зайцем ничего общего. И без того нервный Мартовский становился ещё более нервным, ещё больше раздражался от того, что в доме многое имеет форму заячьих голов, и ещё больше становился невыносим для окружающих. 
Вчера они пытались с Алисой и Мираной обсудить план действий, но обе девушки, не выдержав нервозности Мэтта, отправили его домой, а, придя в свою обитель, он съел все запасы рыбных палочек и заварного крема, и какое счастье для него, что этого добра у него оставалось совсем немного. А после ужина снова пытался дозвониться Соне, но на другом конце так не ответили, что привело к тому, что ночь Мартовский спал плохо, регулярно просыпаясь, злясь вес мир, на фонарь, светящий в окно, думая, что это он будит, на луну, на шум проезжающих машин. Он не думал, что причина бессонницы кроется в том, что всего лишь надо поговорить с Соней. Нет, он верит, что она не при чём. Он ведь ничего плохого ей не сказал, наоборот, пытался помочь, а она отвергла его помощь, оттолкнула, променяв на Бармаглота.
Мысль резанула неприятно. – Надо спасать её от этого монстра. Я не могу оставить её в его жутких лапах, - с этой мыслью Мэттью попытался уснуть ещё раз десять, а на работу вышел не выспавшийся и злой. Даже попугай, казалось, навечно поселившийся в кабинете доктора Марча и тот, завидев, какое настроение у доктора, не стал, как обычно, раздражать болтовнёй. Без перьев, которыми он так гордился, не хотел остаться.
Проработав час, то есть просидев в кабинете час, пялившись в одну точку, в то время как за дверью собираясь очередь из недовольных клиентов. Принимать он сегодня не был настроен, и сорвавшись в один прекрасный миг, пролетел мимо сидящих, пробормотав что-то вроде, что сегодня он не принимает.
Он шёл к Соне, почти летел, пробегая мимо цветочного магазина. Он уже прошёл мимо, но притормозил, обернулся, почесав затылок. Девушки же любят цветы. Или ему кажется? Может, они любят что-то другое? – Надо узнать, что любит Соня, - отмечает для себя Мэтт, хотя был уверен, что знает. Рассеянность снова сыграла с ним злую шутку.
В магазин он всё-таки заходит, и глаза тут же разбегаются от разнообразия цветов. Хотя все эти букеты напоминали Мартовскому веники. 
- Вон тот веник, пожалуйста, - показал он пальцем на букет роз. Мысленно подумав о том, что букеты на веники, он и не подумал исправляться, когда озвучивал пожелание продавщице.
- Молодой человек, это розы! – возмутилась она, но букет протянула.
- Веник он и в Африке веник, - пробормотал Марч, оставил на прилавке деньги, забрав подарок Соне, и ушёл, игнорируя недовольство девушки.
Оказавшись у двери нужного дома, Мэтт поднял кулак, собираясь постучаться, но замер. А что если Соня не захочет разговаривать? Наверное, первый раз за долгое время он почувствовал самое настоящее беспокойство, что потерял её навсегда. Но ведь это глупо! Она не может сердиться на него вечно! И Мартовский стучит, однако с волнением ждёт, когда откроется дверь.

Немного волнительно ожидать, пока откроет дверь девушка, которая на тебя злится, но волнение Мэттью проявлялось в том, что ему казалось, будто у него шнурки развязаны или он что-то потерял, или находил другие причины беспокойно оглядываться и подумывать о том, что быстро уйти, пока Соня, как сонная муха, плетётся до двери. Мэтт мысленно поторапливал её, нетерпеливо перетаптываясь на месте, а порой и вслух, когда ему казалось, что прошло уже пол часа, хотя на самом деле не прошло и минуты.
К тому времени, когда открыла Соня, Мэтту уже казалось, что он пол дня провёл под дверью и уже сам злился н девушку, мысленно проговаривая то, что й скажет, когда она наконец соизволит пустить его в дом. Но замер с открытым ртом, когда увидел её в пижаме с зайцами. То есть с кроликами, но для Мартовского нет особой разницы между кроликами и зайцами, а потому в очередной раз увидев перед собой эти ненавистные головы, ему захотелось немедленно отправить Соню переодеться.
- Держи, - протянул Мэтт букет цветов, оказавшись в доме и сверля взглядом ненавистных ушастых на одежде. О том, чтобы цветы преподнести красиво он и не думал. Кроме того, он не имел ни малейшее представления, как это делается. А, может, и знал когда-то, но в данный момент ему это было не нужно. Главное для него то, что он подарил цветы, а как это сделано, это уже детали. И нужно как-то не обращать внимание на рисунок на пижаме.
- Я хотел поговорить с тобой, - не зная толком, с чего начать Мэтт замялся, по привычке потянув руку к затылку, но остановился, сжав руку в кулак, но тут же разжал и опустил. – Нужно собраться, - но именно это Мартовскому всегда сложно даётся, особенно когда что-то назойливо отвлекает. И он не выдерживает.
- Я так не могу! Ступай переодеваться, а потом поговорим. Ты знаешь, как я ненавижу зайцев и оделась так специально, чтобы меня позлить. Я понимаю, что ты злишься на меня, но я беспокоюсь за тебя и хочу, как лучше, и не понимаю, почему это у тебя вызывает ненависть ко мне, - на одном дыхание выпалил Марч, выдохнув в конце и нервно проводит по чёлке, поднимая её вверх. Он уверен, что Соня сейчас уйдёт переодеваться и не допускает мысли, что она его не послушает. А ещё он правда не понимал, почему Соня обижена на него, когда он хотел спасти её от чудовища. Хотел и хочет, и спасёт. Обязательно спасёт.

За что Мэтт любил Соню, как бы она не капризничала и не делала вид, что обижена, умела входить в положение Мартовского. Вот сейчас молча ушла переодевается, во всяком случае, Мэтт очень надеялся, что она ушла именно переодевается, а не взять что-нибудь тяжёлое и огреть им названного гостя, заявившегося с утра.
Не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять, что Соня все ещё обижена, и, казалось бы, можно воспользоваться её отсутствием и подумать над тем, что сказать, но злая и противная физиономия кота не давала сосредоточиться. Кот буквально прожигал ненавистным взглядом Мартовского, и Мэтт мысленно поежился. Он ещё не забыл, как при последней встрече с этой наглой мордой, кот укусил Зайца, едва не откусив половину пальца. Может, это преувеличение, но в тот момент по-другому думать было сложно, да и в любой другой момент тоже. Мартовский как обычно преувеличивал, но было и правда больно, и все ещё помнит довольную физиономия кота и слова о том, что в следующий раз будет больнее. Не сложились у них отношения с первой встречи, но война войной, а сегодня Мэтт не был настроен на препирательства с котом.
- Я кастрирую тебя и твой хвост больше не будет дергаться в марте, - парировал Мэтт, оставаясь довольным, видя реакцию пушистика. Ответить тот не успел, потому что появилась Соня и выглядела она довольно мило в платье. Хотя не на это обратил внимание Мэтт, а на то, что зайцы исчезли. Для него это было самым важным, а не то, как при этом выглядит девушка. Он бы не обратил внимания, даже если бы она надела костюм клоуна.
Мэтт недовольно нахмурился, когда Соня назвала его идиотом, но комментировать не стал, хотя не понимал, за что она так с ним.
- Твой кот меня ненавидит, - зачем-то пожаловался он, хотя не раз уже об этом говорил Соне. Проходит к дивану и садится рядом, с опаской поглядывая на кота и пряча руки, давая повод коту насмехаться над собой, из-за чего молчание затягивалось.
- Я так не могу, - через минуту взорвался Мэтт, вскакивая и нервно закружив по комнате. – Сначала Бармаглот, теперь твой кот, а я всего лишь хочу поговорить с тобой. Мне не нравится, что ты продолжатель общаться с драконом, - Заяц замирает, поднимает голову на мышку и задумывается на мгновение. – Нет, я не это хотел сказать. Но и это тоже.
Он снова запутался, зацикливаясь на том, что не приведёт к примирению, но продолжить не успевает. Телефонный звонок сбивает с мысли и Мартовский ищет телефон по карманам, не помня куда именно засунул. Наконец нашёл, но ещё всматривался в кнопки, пытаясь найти нужную. За двадцать восемь лет он так и не полюбил новые технологии, а телефоном пользовался редко, предпочитая часто забывать его дома. Зачастую это получалось непреднамеренно.
Ответить Мэтт успел буквально в последние секунды, и сразу изменился в лице, побелел и едва не упал в обморок. На том конце на него продолжали обрушивать поток бессвязных слов, но смысл он уловил, и опустив телефон, не нажав кнопку отбоя, широко распахнутыми глазами смотрел на девушку.
- Клиника… Пожар…- все, что смог из себя выдавить, но онемение проходит и он срывается, ничего не говоря на прощание.

Мартовский, не помня себя, летел к клинике, чтобы воочию увидеть всё, что там произошло. Может, он порой делал вид, что ему нет дела до животных, и он спорил с ним, говорил, что ненавидит этих четвероногих тварей, но всё же клиника была для него настоящим домом. Он любил свою работы и что бы не говорил, любил животных, убивая часы на разговоры с ними. Они понимали друг другу, и только ему они могли высказаться, зная, что никто другой их не поймёт. И теперь они в опасности. Теперь они могут погибнуть от чьей-то неосторожности. Не хотелось думать, что кто-то специально поджёг ветеринарную клинику.
К тому времени, как больница была в зоне видимости, уже собралась толпа зевак, машина скорой помощи, а пожарные тушили расползавшийся огонь, только почему-то он не тух, а, казалось, наоборот, становится сильнее, обещая поглотить не только здание, но и всех, кто собрался рядом. Однако, это не испугало Мэтью, он пытался протиснуться сквозь толпу, но люди стояли плотным кольцом, не желая, чтобы кто-то закрывал им обзор.
- Да пустите вы меня! Я врач! – разозлился он, расталкивая людей, пихая их в бок, тем самым причиняя боль. Некоторые на него едва не кидались с кулаками, а он шёл напролом, думая лишь о том, что кто-то из его любимцев мог пострадать.
Нырнув под жёлтую ленту, он отряхнулся, поправляя пиджак и галстук-бабочку, собираясь направиться к дверям здания, как ему преградили путь.
- Сэр, туда нельзя, - пожарный выставил перед собой руку, а Мэтт растерянно опустил на неё глаза. Что он делает?
- Сэр, мне туда надо, и вы меня не остановите, - Мэтт делает шаг в сторону, но и пожарный не отступает, снова перекрывая дорогу. Вот же настырный!
- Я не могу вас пропустить. Огонь ещё не потушили.
- Я вижу! – огрызнулся Заяц, смотря, как то, что ему дорого погибает в огне. Можно, конечно, применить силу, но в этот момент как раз вспыхивает дверь. Вспыхивает и гаснет, оставляя зияющую черноту, и Мартовский, только ему известным образом, увидел в этом приглашение.
Глаза ветеринара забегали, ища способ проникнуть в здание, как вдруг в проёме двери видит своего попугая, который почему-то вместо того, чтобы вылететь, сворачивает совсем в другую сторону, мгновенно исчезая из вида. Дым не давал ничего рассмотреть, а бедная птица теперь могла погибнуть. Мартовский не один час провёл в беседах с этой вредной птицей, но всё-таки попугай был другом, и бросать его в беде никак нельзя.
- Там птица! – Заяц сорвался, и пожарный только и успел, что ухватить за край пиджака, но не смог удержать. Догнать он тоже оказалось не в его силах, а Мартовский уже скрылся в здании, где, несмотря на то, что на улице день, свет не проникал. Всё покрыто сажей, а воздухе витает запах гари. Мэтт морщится, прикрывает нос рукой и всматривается в темноту. Что-то опускается на плечо, и Заяц подскакивает, хватаясь за сердце, резко оборачиваясь.
- Ты что здесь делаешь? А ну брысь отсюда, пока не поздно! – набрасывается он на Соню. Что она-то забыла в этой больнице? Ей здесь не место. Да и ему тоже, но он пришёл за другом, поэтому не может уйти, а её ничего не держит. Он разворачивает её и подталкивает к выходу, а сам собирается продолжить поиски, но что-то замечает краем глаза. Огромная тень проносится над головами, и Мэтт с криком:
- Ложись! – валит Соню на траву, накрывая её собой и защищая от огня дракона. Их не задевает. Дракон пролетает дальше, обрушивая поток огня на деревню.
Мэтт медленно поднимается, смотря на огромное чудовище широко распахнутыми глазами.
- Что?.... Что?...- он так и не договаривает, обернувшись вокруг себя на триста шестьдесят градусов и увидев вокруг себя не обгорелые стены, а порушенный лес и сожжённую до тла деревню. Как же всё это напоминает Страну Чудес!

Мэтт в растерянности кружил по поляне, чувствуя, как внутри поднимается паника. Он всего лишь хотел спасти попугая, а оказался в месте, которое разве что в кошмарном сне могло приснится. Нет, порой Мартовский думал о возвращении в Страну Чудес, скучал по дому, по неудобной кровати в лагере, по отсутствию всяких гаджетов, в которых толком не смог разобраться за двадцать восемь лет. Он скучал по тому времени, когда враги были врагами, а любимая девушка вдруг не заявляла, что подружилась с чудовищем, держащим в страхе целое королевство. Но все это было только в мыслях, а оказавшись на работе, он с удовольствием разговаривал с пациентами, с попугаем, хоть и порой казался недовольным и ворчал, но это было приятнее, чем разработка планов очередной опасной вылазки. 
Мэтт остановился, развернувшись к горящей деревни. Кошмар из прошлого, с которым они так мечтали покончить, вновь обрушился на Мартовского и Соню, и Бармаглот хищной птицей осматривает окрестности в поисках врагов и вот-вот обратит внимание на стоящих на открытой местности двух молодых людей, которые пребывали в таком шоке, что не сразу соображали, что нужно делать.
В какой-то момент. Мэтту показалось, что он встретился взглядом с драконом, и ящер словно замирает в полёте, чтобы через секунду бросится за своей жертвой.
- Бежим! – Мэтт хватает Соню за руку и несется к лесу. В чаще можно спрятаться от дракона. Мэтт надеялся, что можно, и тащил Соню за собой, даже в мыслях не допуска о том, чтобы оставить ее.
Еще никогда ранее у Зайца так ярко не возникало ощущение «deja vu”, как сейчас, когда он бежал по знакомым тропам, спасаясь от преследующей их тени. Здесь недалеко должно быть укрытие, и Мэтт сворачивает к нему, ныряя в нору, довольно ощутимо ударяясь мягким местом о землю.
- И почему никто не подумал постелить что-нибудь мягкое? – застонал Мэтт, потирая ушибленное место, но отошел в сторону, чтобы Соне было куда приземлиться.
Внимание Мэтта привлекает столик, не убранный, словно совсем недавно здесь пили чай. Мэтт узнает свою кружку, а открыв заварной чайник, вдыхает цветочный аромат, который всегда присутствует в чае, если его заваривается Мартовский. Так всегда делала служанка в доме родителей, и он повторял за ней, сохраняя частичку дома даже вот в таких норах, как эта.
- Это точно Страна Чудес, - он в пол оборота поворачивается к Соне, все еще не выпуска чайничек из рук, держа его у носа. – Вот, понюхай, - вручил девушке чайник и взялся за свою кружку, завертев ее в руке. – Чай пили недавно. Посмотри, чай еще горячий, и угли еще не остыли… - Мартовский обводит взглядом нору, ища что-то, что скажет, что он ошибся, но даже галстук-бабочка лежит на уголке старого потрепанного кресла, несомненно принадлежащая Мэтту.
- Хочу рыбных палочек с заварным кремом, - вдруг тихо выдает он, неотрывно смотря на галстук и делает глоток кем-то недопитого чая.

Мартовский бы сейчас всё отдал за то, чтобы вновь оказаться в Сторибруке, в своей уютной маленькой квартирке, наполненной отвратительными заячьими головами, которые так всегда раздражали Мэтта, и всё же сейчас, при мысли о них, в душу закрадывалась тоска по ним, по спокойной жизни, которую они вели последние годы. Ну, может, не совсем спокойная, и продолжалась охота на дракона, но уже не было такого количества жертв. Да что говорить, их совсем не было. На удивление повстанцев, дракон вёл вполне мирный образ жизни, правда, ему не доверяли, следили за ним, но он больше не сжигал дома, убивая невинных.
Может, это всё было временно. Красивая сказка, сон, а вот это реальность, и война всё ещё продолжается. И не было никакого Сторибрука. Только Страна Чудес с её красотой и чудовищностью, которые она сочетала в себе, обещая осуществление всех желаний, – это же Страна Чудес! – но разочаровывая при первой попытки хоть немного подобраться к своему счастью.
Мэтт отставил чашку, сделав ещё один глоток, допивая остатки. Это был его любимый чай, а в Сторибруке порой его так не хватало. Там сложно было найти необходимые травы, а даже если и находил, то редко полный букет, и застолье чудесатых не казались полными без их любимого чая.
Была своя прелесть в прошлой жизни, но Мэтт не был уверен, что хочет к ней возвращаться и снова просыпаться в кошмарах при виде горящих селений и дьявольского смеха дракона. Сколько он ночей не спал из-за таких снов? Он уже и не ответит на этот вопрос. И не хочет отвечать, потому что хочет забыть о прошлом кошмаре. Он слышит шаги за спиной и думает, что вернулась Соня. Он и не заметил, как она ушла.
- Соня, нам нужно уходить. Нужно выяснить… - он не успел договорить, решив повернуться к своей спутнице, но всё, что увидел, это промелькнувший образ Сони и кулак, ударивший в лицо с такой силой, что Мартовский упал, потеряв сознание. Надо отдать должное Соне, удар она всегда умела держать.
Сложно сказать, сколько прошло времени перед тем, как Заяц начал приходить в себя. Сначала до сознания начали доноситься голоса. Кажется, он их где-то слышал, кажутся знакомыми, но слышатся отдалённо, и Мэтту кажется, что у него пробки в ушах и очень хотелось их выковырять. Он захотел поднять руку, чтобы осуществить желаемое, но руку что-то удерживало. Марч нахмурился и попытался ещё раз, но эффекта по-прежнему никакого.
Мартовский распахнул глаза, вскрикнув. Впрочем, это больше было похоже на хрип, и сразу поморщился. Голова болела от удара до сих пор, и не помешало бы какое-нибудь обезболивающее. И воды. Да, очень хотелось воды. Мэтт облизнул пересохшие губы, почувствовав привкус крови. Неприятное подозрение закралось в душу, и он медленно проводит языком по губам, нащупывая ссадину. Разбили верхнюю губу. – Неудачный день, - морщится он и решается осмотреться.
Те, кого он слышал, куда-то исчезли, пока он приходил в себя, и пропустили его попытки освободиться. Однако, их голоса доносились из соседней комнаты, и были достаточно громкими, чтобы понять, о чём они спорят. Один голос ему был знаком, но он не мог понять, кто это, а второй точно принадлежал Соне. Но почему она там? И почему она с кем-то спорит о том, как поступить с Мартовским? Нет, он понимал, что она обижена на него, но не до такой же степени, чтобы казнить.
Он крутанул головой, увидев рядом с собой девушку, тоже привязанную к стулу, но не заострил на ней внимания.
- Привет, - поздоровался он и тут же отвернулся, чтобы в следующую секунду вновь повернуться к ней, ошеломлённо уставившись на неё.- Соня? Но… Ты же… Ты же там! Как?... – Мартовский запинался, не зная, как выразить мысль. Да ему и не дали. Вернулись спорящие, и у Мэтта не первый раз за день глаза поползли на лоб.
- Соня? – Мэтт нервно сглотнул. – Соня.. Две Сони. Как такое возможно? Что происходит? – это уже напомнило истерику, но отвечать ему никто не спешил. Пара рассматривала привязанных, как экспонаты в музее, но держались на расстоянии, словно боялись, что им причинят вред.
- Кто вы такие? Вас подослала Красная королева? – последовал вопрос Мартовского. Того, который, стоял, скрестив руки на груди, пронизывающим взглядом смотря на пленников. И снова в сознании Мэтта проскакивает что-то знакомое. Он смотрел так же на врагов Белой королевы. Был холоден с пленниками, не доверяя никому. Как это в его духе не узнать самого себя!

Вся ситуация напоминала бездарную постановку, которую нужно было срочно останавливать, пока зрители не забросали актёров тухлыми овощами. Мартовский неуютно себя чувствовал под пристальными взглядами двойников, привязанный к стулу, без возможности выбраться, а выбираться нужно было. Вот только сделать это было непросто, потому что Соня, как могла, привлекла в себе внимание, сморозив глупость, от чего Мартовский закатывает глаза, поднимая их к потолку, краем глаза, что тот же самые жест проделал его двойник. Это было забавно. Словно смотрелся в зеркало, настолько они были в этот момент похожи. И одежда у обоих в саже и грязи после беготни по обгоревшей клинике и по лесу от дракона. Наверное, и эти двое снова были в гуще событий, не оставляя жителей деревне одних в беде.
Мэтт успел подзабыть каково это, участвовать в боях с солдатами, а не целыми днями возиться со зверюшками, разговаривая с ними в узком кабинете, где, в отсутствие клиентов, компанию составляет излишне болтливый попугай. Это стало так привычно, что как бы не забыл, как держать меч в руках, не говоря уже о том, как сражаться и главное, что как выживать, когда, казалось бы, шанса на спасение нет. Но безумной троице всегда везло, они умели выбираться сухими из воды, и сейчас тоже должны выбраться, пока Соня заговаривает этих двоих, что как упрямые ослы, не хотят ничему верить. А, может, и действительно этому верить не стоит.
- Соня, не говоря глупости, это, может, не прошлое. Это может быть иллюзией или параллельным миром. Ты присмотрись. Они похожи на нас, но они не мы. Они не могут быть нами. Я помню, какими мы были недоверчивыми, но это перебор. Да от того, как они веревки стянули, у меня пальцы скоро отвалятся. Мирана учила нас не обращаться жестоко с врагами, а мы им даже не враги, - для наглядности Мартовский пошевелил пальцами, которые и правда немного побледнели. На самом деле, он преувеличил, говоря, что руки сильно стянуты, но он хотел, чтобы их ещё немного расслабили, чтобы было легче освободиться, но не сработало: двойники не двинулись с места.
- Мы не убьём вас, а сдадим королеве, она и решит, что с вами делать. Но если попытаетесь сбежать, убьём без разговоров, - прозвучало угрожающе, и Мэтт поёжился. Неужели он и правда был таким, а Сторибрук сделал его мягче? Да, наверное, был. И Соня такая же, странно, что она смогла подружиться с драконом. Как же мирная жизнь меняет людей!
Меняет, но не настолько, чтобы забыть абсолютно всё и позволить другим упечь тебя за решётку, когда надо искать выход их этого сумасшедшего мира. План созрел быстро, осталось только воплотить его в жизнь и как-то поведать Соне, но возможности для этого пока не виделось, а потому ей придётся довериться Мартовскому и просто делать то, что он говорит. Главное, чтобы она послушалась, а пока сделал вид, что испугался угрозы, бросив испуганный взгляд на двойников и на Соню и нервно дёрнул связанными руками.
- Делай, что они говорят. Так будет лучше, - он так надеялся, что мышка уловила нотки убеждённости, что именно так и надо поступить и никак иначе, в голосе Зайца. – Только бы послушалась! – мысленно взмолился Мэтт, пока его отвязывали от стула, но руки оставались связанными, а верёвка, словно поводок оставалась в руке другого Мартовского, вместе с поводком сжимающего в руке меч. План явно был не доработан, и придётся ещё поломать над ним голову.

- Думай! Думай! Думай! – мысленно твердил себе Мэтт, пытаясь найти выход из сложившей ситуации. В прошлом, командуя отрядом, он тщательно обдумывал планы, а когда они рушились, не терялся и начинал импровизировать. Так происходило почти всегда, и его люди к этому привыкли. К этому привыкла и Соню, зачастую бывая именно той, з-за кого приходилось искать новые решения проблемы, и сейчас Мартовский вполне чётко понимал, что любой план заранее обречён на неудачу, ели в него не посвятить мышку, а возможности таковой не было. И всё же он пытался что-то придумать, надеясь на то, что он хорошо знает себя и Соню, а потому в этот раз план не будет испорчен. Осталось только его придумать, но постоянно косясь на спутников, но лес, по которому они двигались, даже поднимал глаза к небу, словно и там могла быть подсказка, но выхода всё не было, и руки всё ещё были плотно стянуты верёвками.
Во всём происходящем, единственно приятным было то, что всё вокруг было знакомо, и следуя по тропинки, вдыхая лесные ароматы, Мэтт не мог не признаться себе, что соскучился по родному дому. Например, если свернуть направо, можно выйти к дороге, ведущей к дому, где он прожил несколько лет. Покинув его однажды, Марч туда и не вернулся, опасаясь, что там его будут поджидать карточные солдаты, а новым домой стал лагерь повстанцев. К нему как раз вела та самая дорога, по которой они сейчас шли, и чем дальше они углублялись, тем чаще Заяц поднимал глаза к небу. В этой части леса были свои опасности, которые поджидали путников, и со связанными руками спастись не так много шансов.
Опасения были не напрасны, вскоре в небе раздался крик хищной птицы, а затем и команда бежать. Мартовскому повторять два раза не надо было, как и остальным. Все бросились врассыпную, нырнув в самую чащу, где обнаружить их будет тяжело.
Мэтт бежал не останавливаясь, пока крики не стихли, а только затем сбавил шаг.
- Кажется, оторвались. Давай освободимся от верёвок и будем искать выход домой, - уверенный в том, что Соня последовала за ним, Мэтт не ожидал, что её не окажется рядом. Не услышав ничего в ответ, он обернулся.
- Соня? – позвал он, кружась на месте, но её не было. В душу закралась тревога, и он позвал чуть громче, но снова тишина.
Он выбрал направление наугад, лишь надеясь, что не ошибся. Им нельзя было теряться, нельзя! На ходу Мэтт пытался снять верёвки, и отвлёкшись, едва не влетел на бегу в воду, но вовремя притормозил.
- Почему ты не побежала за мной? А если бы я не нашёл тебя? – Мэтт недовольно смотрел на Соню, проигнорировав её вопрос о птичке. Она не была частью его плана, но согласен с Соней, что она их спасла. Оставалось надеяться, что с другими Мэттом и Соней всё хорошо и они не стали обедом. Или ужином.
Над лесом сгущались сумерки, а Мэтт не понаслышке знал, как здесь бывает опасно ночью.
- Пойдём, нужно найти укрытие, - Мартовский потащил девушку за руку, но куда идти, он не знал. В те места, где они прятались раньше, было идти опасно – мало ли кого ещё встретят. – Может, пойти к Бармаглоту и попросить его вернуть нас в Сторибрук? – но тут же тряхнул головой, отбрасывая столь безумную мысль. Нет, он никогда не пойдёт к дракону.
- Соня, ты волшебницу, ты должна что-то знать о путешествиях во времени. Но я вне верю, что это прошлое. Это невозможно! В клинике не было порталов, иначе мы бы давно переместились обратно. Хотя это заманчиво, да, но что-то здесь не так, - бормотал Мэтт, рассуждая вслух, пытаясь понять, что именно ему не нравится в родном мире и как отсюда выбраться.