Говорят, на дне кувшина с вином можно найти многое. Утраченную любовь, разрешение спора, даже ответы на всякие глупые вопросы типа "быть или не быть". Однако на дне бочонка с ромом Джонс не нашел даже этого. Для верности осушил второй, но и там не обнаружилось вожделенной информации о том, что же теперь делать. Впрочем, чему ж удивляться, если даже за десятки лет заточения в Нетландии он так и не придумал ни одного дельного плана по уничтожению Крокодила. И вот теперь, когда пират вновь свободен и сам себе хозяин, он сидит в кабаке и пропивает награбленное по пути добро, просто потому, что не удосужился выяснить, где Румпельштильцхен прячет свой любимый именной ножик.
Как на зло, Крюк даже не мог нормально опьянеть. Так и застрял в состоянии, когда ром, вместо того, чтобы затуманивать мозги, их проясняет. А мысли приходят самые безрадостные, так что даже матросы уже интересуются, что это у капитана такой унылый вид, когда они вроде как празднуют долгожданный побег с острова. А Джонсу остается только отмахиваться да прикрикивать на особо назойливых, чтобы не лезли не в свое дело. За окном солнце медленно садится в морскую колыбель, и на море такой штиль, что небо сливается с ним, а светило отражается почти полностью. Никакой ром, игры и женщины не сравнятся с этим зрелищем. Но сегодня даже оно не радует, сегодня Киллиана гложет неутоленная жажда мести и безысходность от невозможности избавить свет от Темного мага.
Однако кабак - не место для тяжелых мыслей... вообще для мыслей. И Крюку об этом напомнили жестким толчком в спину. Джонс обернулся, готовясь излить на наглеца весь капитанский гнев и многолетний запас трехэтажных ругательств, но задира его опередил и вместо извинений проорал что-то несусветное.
- Тридцать три гоблина тебе в постель! - и тут же затерялся в толпе. Видимо, он был настолько пьян, что не узнал Киллиана и не заметил крюка, который обычно служил убедительным аргументом обидчикам первыми приносить искренние извинения. Но Джонс, вместо того чтобы догнать наглеца, изумленно посмотрел ему вслед и усмехнулся краешком губ. Такого ругательства он, пожалуй, за всю свою богатую практику еще не слышал. Надо запомнить, что ли... Звучит очень убедительно. И тут он нахмурился, потому что понял, а вернее вспомнил, чем его так зацепили слова пьянчуги. Он ведь уже слышал о гоблинах, а вернее - об их короле. Был как-то у пирата разговор по душам с индейской принцессой, которая в прошлом, кажется, любила этого короля. Или он ее любил, но Киллиана не интересовали подробности их запутанных отношений. Гораздо больше его занимала информация о могуществе этого короля, которое якобы могло сравниться с силой самого Темного мага... 
И тут мрачное оцепенение как крюком сняло. Перед пиратом открылась новая возможность, пускай ничтожная, но все же возможность покончить с Крокодилом раз и на всегда. Джонс правда сам себе не мог сказать, насколько его затея реальна, и настолько ли оправданна, насколько отчаянна. Но это его уже не очень интересовало, поскольку выбора все равно не оставалось. Дух импровизации, который иногда навещал корсара и сподвигал на разные безумные идеи, очень навязчиво нашептывал, что главное - встретиться с величеством и уговорить его помочь, пусть даже это будет стоить немыслимую цену - Киллиану нечего терять.
Однако чтобы найти этого гипотетического короля, надо хотя бы что-то о нем знать и придумать хоть какой-то план на ближайшие полчаса. А кабак, как уже было сказано - не место для мыслительного процесса. Поэтому Джонс рывком встал из-за стола, бросил собутыльникам что пойдет прогуляться и вышел вон из заведения. Свежий воздух и нежный закатный свет мгновенно выветрили последние жалкие остатки алкоголя в мозгу, и капитан зашагал вниз, к морю, поскольку именно там ему всегда лучше всего думалось. А подумать было о чем. Нужно было срочно вспомнить дословно всю болтовню той девушки и понять, где обретается ее непутевая любовь. Когда Джонс наконец спустился к воде, он как раз пришел к выводу, что был в том рассказе какой-то Лабиринт, и что короля звали не то Джамар, не то Джарет (последнее Крюку показалось как-то более благозвучно). Но проблема была в том, что Тигровая Лилия ни словом не упомянула, как найти этот его лабиринт. А пират, разумеется, не поинтересовался, поскольку воспринимал все эти рассказы тогда как не слишком адекватные излияния влюбленной и обиженной девушки (а влюбленных девушек ни в коем случае нельзя доводить до такого состояния, а то они запричитают тебя до смерти). Да тогда Джонсу и в голову бы не пришло, что вся эта информация когда-нибудь окажется полезной и ее придется извлекать из памяти. А вот пришлось. И с горем пополам капитан вспомнил, что принцесса говорила что-то о пустыре. Но о каком конкретно - Крюк ведать не ведал. И все-таки он решил попытаться, скорее от отчаяния, чем из здравого смысла. Поднявшись с еще теплого камня, Джонс решительно направился обратно в город, прошел через него, даже не заглянув в кабак, и вышел наконец к старому пустырю.
Этот пустырь был не из тех, что остаются от сожженных Злой Королевой деревень. И даже не из тех, что впитали в себя кровь многих сражений. Он был гораздо старше; здесь совсем не росла трава, и даже змеи брезговали таким жилищем, так что единственным обогащением пейзажа служили валуны, разбросанные в разных местах, словно великаны бомбардировали ими землю с высоты своего мира. Киллиан прошел немного вперед, огляделся и качнул головой. Он вдруг почувствовал себя полным идиотом, который мало того что поверил бредням влюбленной девчонки, так еще и пришел неизвестно куда, неизвестно зачем и собирается сделать совершенно глупую, безнадежно глупую вещь. И тем не менее, он ее сделал. Просто позвал короля гоблинов по имени, сначала негромко, потом повысив голос. Огляделся и облокотился спиной на ближайший камень. Идиотизм ситуации увеличивался с каждой секундой, а Крюк все отчаяннее обзывал себя круглым дураком.
- Кажется, это моя первая провальная безумная идея. - сам себе вслух выдохнул он и сделал первый шаг вслед за своей удлиняющийся тенью обратно, в сторону города.

- А вот у меня такое ощущение, что далеко не первая. - Джонс остановился и еле слышно вздохнул. Все королевские особы, с кем он имел неудовольствие общаться, имеют склонность к внезапным появлениям, желательно, со спецэффектами и вмешательством в чужие мысли вслух (а иногда и в мысли про себя). Джарет в этом смысле был далеко не самый продвинутый, или просто его в меньшей степени, чем остальных заботило произведение впечатления на удостоившегося аудиенции. Этим он на миг даже завоевал заочную симпатию пирата, пока тот не поднял глаза и не узрел перед собой вместо маленького портового городка большую кирпичную стену. Нет, все-таки любовь к спецэффектам - у них, видимо, неотъемлемая профессиональная черта. Хотя Крюк и сам, чего греха таить, любил произвести впечатление. Просто делал это без всяких магических модных штучек типа голосов из ниоткуда, столпов огня и вырванных сердец в качестве рукопожатия. Вот последнее сейчас особенно в тренде, развелось нынче всяких Злых королев и прочих подвинутых учеников пресловутого Темного. А он, пират, все по старинке - только личное обаяние... ну, и хороший портной. Этим Его гоблинское величество, кстати, вторично заслужил безмолвное одобрение со стороны Джонса, когда тот наконец повернулся и слегка нагнулся в символическом полупоклоне, впрочем не слишком старательном и низком, дабы иметь возможность осмотреть царственного собеседника. Киллиан, признаться, ожидал увидеть кого-то маленького и зеленого, этакую усохшую версию Крокодила, поскольку именно таков был образ гоблинов в разнообразных байках. Но их предводитель был на удивление статен, очень убедительно маскировался под человека и обладал неким чувством стиля. Конечно, это костлявое недоразумение сверху нужно бы срочно выкинуть на ближайшую свалку, а вот камзол оказался очень недурён и послужил тем самым поводом для порции уважения, так сказать, авансом. У Джонса даже мелькнула мысль спросить имя портного (и если он тоже вдруг окажется не маленьким и зелёным, пират бы даже пожалуй у него одевался - престижно, все-таки), но с этим капитан решил повременить до совместного распития спиртного, отказа от формальных обращений и прочей ритуальной ерунды, сопутствующей становлению крепкой мужской дружбы. Поэтому Киллиан решил пока ограничиться серой формальностью.
- Здравствуй, Король гоблинов. - мужчина с трудом подавил желание обернуться на повисший в воздухе полушёпот про возраст и постарался абстрагироваться от ощущения, что за ним сзади кто-то наблюдает. К счастью, ощущение скоро прошло само и пират смог полностью сосредоточиться на беседе с царственной особой и изложении, собственно, своей просьбы. - Прости, что нарушил твой покой. Но я наслышан о твоём могуществе, в котором ты, говорят, превосходишь самого Темного Мага, - в разговорах о гремящей славе монархов иногда не грех и приврать, они это любят - и пришёл с просьбой. А вернее, со сделкой. - тут Король, переместившись к возникшему архитектурному излишеству, сделал немного отстраненное приглашение, словно отдавая дань вежливости, но не слишком утруждая себя формальностью. Джонс ещё раз окинул взглядом стену, не нашёл у неё конца и подумал, что, пожалуй, входить не хочет. Тем более что двери или любого другого места, куда можно было бы войти, поблизости не наблюдалось. Но отказывать монархам во-первых не вежливо, а во-вторых не перспективно, тем более если тебе что-то от них нужно. Поэтому вслух Джонс ничего не сказал, лишь качнул головой неопределённо, мол, как скажешь, ваше величество. О том, куда входить, он благоразумно решил не спрашивать, здраво рассудив, что с этим вопросом Джарет как-нибудь разберётся сам. А его дело - в нужный момент сказать правильные слова и не растерять по дороге всю удачу.

С проблемой входа Его гоблинское величество действительно разобрался очень быстро. Быстрее, чем Джонсу бы хотелось. Толстенная стена гостеприимно разъехалась, обнаружив за собой, конечно, не город, а еще одну такую же стену. От приглашающего жеста хозяина и его хищной усмешки холодок прошел по спине. Джарет вдруг стал очень похож на ястреба, кружащего около добычи в предвкушении обеда... вот только ястребы не играют с едой. А судя по мелькнувшему огоньку вполне человеческого азарта в его глазах, Король Гоблинов собирался вдоволь позабавиться со своим незваным гостем. Киллиан снова взглянул в открывшийся проем и подумал, что эта безумная идея может стать не только первой провалившейся, но и последней в его жизни. Однако отступать было поздно, да и теперь уже глупо. К тому же Джонс твердо знал, что умрет лишь после того, как разделается с Крокодилом, или вместе с ним. Потому что судьба связала их слишком крепко, и никто посторонний, каким бы могущественным он ни был, не сможет помешать тому, что должно случиться. Пока жив Темный, у Крюка есть слишком сильный стимул жить, чтобы он мог погибнуть случайной смертью. Месть, ставшая целью его жизни, словно защищала его, наделяя той самой живучестью, благодаря которой он всегда сломя голову бросался в самое пекло и выходил целым из таких мест, где смерть поджидает за каждым углом. И, кажется, пришло время снова шагнуть в пекло и дать безносой отпор.
Джонс медленно прошел в проем, и стена тут же сомкнулась за его спиной, словно исполинские челюсти, наполнив бесконечный коридор приглушенным эхом. Он даже не обернулся, поскольку был почти уверен, что никакой двери в стене не увидит, так уж у них, у магов, принято. По скромным догадкам пирата, это и было начало того самого Лабиринта, про который упоминала Тигровая Лилия и который ему, кажется, придется пройти. Что ж, этого следовало ожидать, ведь Джарет наверняка не мог упустить очередную возможность насладиться своей властью и беспомощностью тех, кто сюда попадает, как Румпельштильцхен не может отказаться от сделки, которую непременно выиграет. Вот только у Крюка не было особенно времени чего-то ожидать от этой встречи, все произошло слишком спонтанно, так что теперь пришлось просто смириться с фактом.
Правда, тут же обнаружилась и хорошая новость: хозяин местной достопримечательности никуда не исчез, хотя вполне мог бы. Ан нет, вот он, здесь, и даже предлагает выбор - так мило с его стороны! А значит, Джонс все-таки нашел правильные слова, или дело тут было не в словах, а в чем-то еще, но факт остается фактом - любопытство не дало Королю просто отправить пирата в вечное странствие, отделавшись от него таким образом навсегда, или, по крайней мере, очень надолго. Это можно было считать первой маленькой победой.
Однако особенно рассиживаться здесь и транжирить попусту внимание коронованной особы не стоило. Так что Киллиан повиновался: взглянул по сторонам и, не найдя особенной разницы, повернул направо просто потому, что идти по пеплу удобнее, чем по рыхлой земле. Коридор, казалось, уходил в бесконечность, что, наверное, должно было деморализовать вошедших. Однако Джонса такой расклад пока устраивал, поскольку теперь у них с Джаретом была уйма времени, чтобы обсудить все деловые вопросы, хотя номинально пират скитался по лабиринту, как и полагается всем несчастным жертвам Короля Гоблинов. Теперь главной задачей оставалось не потерять внимание величества, дабы тому не вздумалось испариться и оставить Крюка наедине с бесконечностью.
- С Темным, к несчастью, все в порядке. В этом-то, собственно, и проблема... Потому что, боюсь, даже он, при всей его нездоровой любви к сделкам, не согласится на такую, результатом которой должна стать его смерть. - Хотя, может, стоило попытаться?.. Джонс невесело усмехнулся. - Так что я пришел к тебе. Пришел по собственной инициативе, особенно не надеясь на встречу, но, раз уж она состоялась, наверное, я должен сказать спасибо одной индейской принцессе, чьи гневные речи о тебе всплыли сегодня у меня в памяти. Но, боюсь, мне придется отказаться от этого жеста вежливости, поскольку оттуда, где она сейчас, я только что с трудом вернулся, угробив на побег почти полторы сотни лет. Надеюсь, она меня простит... - Крюк вздохнул с притворным сожалением, но тут же его лицо приобрело оживленное выражение и он устремил пронзительный взгляд в светлые глаза собеседника - А впрочем, может ты соизволил бы передать ей эту маленькую благодарность сам, ну что тебе стоит вписать несколько слов в любовное послание? Если, конечно, ты их ей еще шлешь. - он пожал плечами, мол, ну а не шлешь - так не надо, забыли тему.
Хоть Джонс и держался довольно непринужденно, насколько того допускала разница в положении, он прекрасно понимал, что, двигаясь по коридору, шириной в несколько метров, на самом деле идет по лезвию ножа. Стоит оступиться, сказать одно неверное слово - и собеседник может вспыхнуть гневом, и тогда шансы пережить эту встречу неумолимо приблизятся к нулю. Но разговоры о любви на всех влияют по разному, и Киллиан должен был рискнуть. Тем более что язык у него был подвешен неплохо, хотя гостеприимная атмосфера лабиринта немного сковывала. Крюк допускал, что Джарет мог уже сто лет как забыть Лилию, поскольку короли, а тем более маги, редко отличаются постоянством в пристрастиях. Тогда эту тему можно быстренько свернуть, и перейти исключительно на деловой стиль. Но если Король Гоблинов является приятным исключением из общего правила, и в своем вечном одиночестве еще любит ее, то любая информация, хоть пара слов, могут послужить хорошим щитом для пирата. Раньше, каких-нибудь двести лет назад, Киллиан не стал бы так давить на то, что ему самому было больно вспоминать. Но со временем любовь к Миле обросла толстым панцирем злости и желания мстить, Джонс научился быть жестоким и использовать почти любые методы ради достижения цели. Хотя, конечно, у него были свои принципы, свои основные догмы, которые он не преступит, свой личный кодекс чести, нарушить который - значит навеки пасть в своих собственных глазах. Но сейчас решалась его судьба, от ответа Короля зависело все его дальнейшее существование, поэтому пират постарался сразу же избавиться от не вовремя появившегося образа Милы в голове, и его лицо, на миг отразившее все те переживания, вновь обрело спокойно-уверенное выражение.

Отредактировано Killian Jones (1 августа, 2016г. 11:11:02)

На разговоры о любви, особенно о несчастной, все реагируют по-разному. Но в итоге все обычно сводится к одному и тому же: женщины начинают тихо шмыгать носом, а под конец рыдать на плече у несчастного, который оказался по-близости; мужчины же впадают в черную меланхолию, часто сопровождаемую выпивкой, а самые нестойкие (или самые пьяные) незаметно смахивают скупую мужскую слезу и долго и пространно описывают неземную красоту, которой была наделена избранница, и которая переросла уже в некий идеал, гладкий и причесанный под собственный вкус. Теперь Джонс на личном опыте узнал, что именно так чаще всего реагирует собеседник, только если он - не Король Гоблинов. С Джаретом это был большой риск, и Крюк ожидал всего - вспышки гнева (тело непроизвольно напряглось, готовясь увернуться, если с неба вдруг упадет огромный камень, или в лицо полетит огненный шар), равнодушного властного "от ворот поворот", меланхоличной ностальгии - всего, только не того, что выдал венценосный собеседник.
Джонс вежливо подождал, пока Величество повеселится вдоволь. Потом подождал еще немного, надеясь на более адекватную реакцию, поскольку на такой порыв ему, при всем его красноречии, нечего было ответить. Вот что делают бессмертие и одиночество. Черт, как я вовремя смылся с этого курорта - еще лет двести, и здравствуй, Безумный Джонс, рыбам на смех...
Тут пират спиной почувствовал легкое движение сзади, скорее дуновение, но слишком ощутимое для застывшего Лабиринта, где и ветра-то не было уже, наверное, пару тысячелетий... Крюк медленно и осторожно обернулся, стараясь надолго не упускать из виду Короля, и успел заметить, как нечто цвета пепла под ногами вяло потянулось к нему, но вдруг резко дернулось, не достигнув руки пирата, и исчезло... в стене? Джонс моргнул и велел себе быть еще осмотрительнее, повернулся - и увидел желтые, словно у птицы, глаза Джарета.
Лицо Короля теперь было в нескольких дюймах, и на нем ни осталось и следа былой спонтанной веселости. Дождался адекватной реакции... Киллиан выдержал прямой взгляд собеседника и не позволил себе отступить, хотя первое инстинктивное желание было именно такое. Немудрено: от Короля теперь за милю разило холодной яростью и могуществом, а в воздухе повис неуловимый но отчетливый запах угрозы.
- Если это и так, боюсь, я не оправдаю ожидания. Меня отпустили, а значит, потеряли. - пират пожал плечами, словно этот вопрос был уже давно лично решен с хозяином Нетландии - И я думаю, у Пэна хватит ума сообразить, что добровольно на остров никто не вернется. Он ведь очень смышленый, хоть и выглядит младше моего юнги.- колкость слетела с языка, пользуясь тем, что Король Потерянных не возникнет из ближайшей стенки, как давешние пепельные поползновения, и не выразит бывшему пленнику свою безграничную мальчишескую обиду. Что же касается собеседника, Киллиан специально начал говорить открыто, поскольку рассудил, что такому существу как Джарет должно быть уже давно ясно, откуда пират явился, и дальше темнить нет смысла. У них же с Пеном наверняка есть какой-нибудь Клуб деспотичных монархов, где Реджина еще только чай (читай - кровь младенцев) разливает... - Но какой бы смышленый он ни был, силой ему меня тоже не забрать. У Тени несколько другой профиль, и я вряд ли стану исключением. - хоть Джонс и упорно не желал сходить с привычного уверенного тона, Королю удалось поселить в его мыслях некоторые сомнения относительно своего подозрительно удавшегося побега. Первого побега за историю острова. Капитан, конечно, свято верил в свою удачливость, но чтоб вот так просто... всего через каких-то двести лет... Последние слова он сказал, скорее чтобы убедить самого себя в том, что Джарет беззастенчиво блефует, вымещая обиду за то, что не может даже увидеть свою драгоценную принцессу. Хотя что-то внутри подсказывало, что такие древние существа легко могут позволить себе жить без блефа, исключительно на реальных угрозах. Но этого так не своевременно появившегося умника капитан старался запихнуть подальше, снова и снова повторяя про себя аргументы "против" варианта, так любезно предложенного Королем.

Отредактировано Killian Jones (3 августа, 2016г. 22:16:27)

- Ничего, у меня большой опыт общения со стервами. - Джонс нахально улыбнулся и слегка склонил голову на бок, отвечая на угрожающе-сочувствующий взгляд Короля своим вызывающе прямым. За многие годы общения с могущественными типами, которые пяти минут не могут прожить без угроз, пират научился уменьшать свою личную зону при необходимости, поэтому после нескольких секунд адаптации Король, находящийся в нескольких дюймах, уже не причинял дискомфорта. Впрочем, когда Джарет отступил, стало немного легче, скорее психологически. Джонс понял, что снова как-то убедил собеседника в своей правоте. Вторая победа, на которую пират в сущности и не надеялся. Что ж, если дальше так пойдет, и моя удача вдруг не решит, что с королевскими особами лучше живется, то у меня появляются шансы на удачную сделку. Не такая уж, в сущности, безумная это была мысль...
- От бессонницы никогда не страдал. - отозвался вслух Киллиан, слегка кивая головой. Он уже приготовился слушать, что собирается с таким задумчивым видом предложить Король, однако мир вокруг внезапно решил, что все время находиться в одном привычном положении - довольно скучно. Джонс не успел даже возмутиться, как почувствовал, что пол под ногами быстро перестает быть полом. На какое-то мгновение он получил возможность на собственном опыте убедиться, что чувствуют летучие мыши, когда висят на потолке. Но поскольку его природа была все-таки несколько иного свойства, мгновение это длилось очень недолго. А секунду спустя капитан совершил феерическое низвержение туда, где по новым законам реальности находился пол. Он мог поклясться, что в падении совершил как минимум два акробатических кувырка, пытаясь успеть приземлиться на приспособленные для этого конечности, и мысленно осыпал Короля как минимум дюжиной проклятий, поскольку, как говорится, долги ли умеючи. Вот и думай после этого о сделках с магами.
Однако, вопреки опасениям, приземление оказалось довольно мягким, хотя приятным назвать его все равно было сложно. Крюк закашлялся, избавляя легкие от назойливых пылинок, потом медленно поднялся, уже не испытывая особого доверия к плоскости, которая здесь считалась полом. Но на сей раз с пространством вокруг все было в порядке, не считая общего развала, отдающего безысходностью и тоской.
- А лестницы у вас считаются пустой тратой времени, или цивилизация просто до сюда еще не дошла? - тихо возмутился пират, отряхивая камзол от пыли и пепла. Впрочем, жаловаться на жизнь после того, как сунулся в лабиринт к Королю Гоблинов - все равно что возмущаться ветру на морской прогулке. У таких существ как Джарет игры с реальностью считаются в порядке вещей, нечто вроде демонстрации своих талантов и развлечения одновременно. Да и потом, с кем ему еще играть на протяжении бесконечных веков?..
- Не больно-то нынче короли шикуют... - Киллиан качнул головой, оглядывая полутемное пространство. Впрочем, если бы у него самого был замок, он выглядел бы, пожалуй, еще хуже. То ли дело - каюта "Веселого Роджера", где прибраться - карты свернуть, да избавиться от пустых бутылок. Коих здесь, кстати, тоже было немало. А вот полных - ни одной. Вот уж чего никогда не случалось у меня на корабле. Ну, если не считать сомнительных экземпляров, наполненных не вызывающей доверия жидкостью, которые и в руки то брать не хотелось.
- Выпить рискну, но только не это. - он презрительно покосился на стол и снял с пояса небольшую фляжку. После таких веселых догонялок с полом выпить действительно будет не лишним. Пират глотнул рома и сразу почувствовал, как ноги обретают былую уверенность в собственных силах.
- На счет речи... - Джонс неопределенно махнул рукой - Вообще-то идея была спонтанная, ты, вон, прибраться не успел, а я - особенно подготовиться. - ...И вообще не думал, что до этого этапа дело дойдет. - Но если вкратце, мне нужно убить Темного. И я согласен на любую цену, пусть даже смотаться обратно к Пэну в гости, лишь бы увидеть его труп.

А зря все-таки речь не подготовил. Короли любят слушать такое от страждущих, чтобы потом презрительно скривить губы и ответить "нет". Джарету же речь не предоставили, поэтому он нашёл массу других вещей, в которых смог усмотреть непочтительное и непростительное отношение, чтобы в результате все свести к тому же "нет". Правда, столь резкая смена настроения помогла пирату отрезвиться и взглянуть на ситуацию без фантазий, надежд и былой уверенности. "Гостеприимство" Короля несколько вывело его из строя, и он оступился не только буквально, но и фигурально, что оказалось гораздо страшнее. В кои то веки сделал неверный шаг, ослеплённый королевской благосклонностью и собственной удачливостью, повёл себя слишком смело, за что и поплатился - повезло, что не головой. Пара неосторожных комментариев - и радушия и заинтересованности как не бывало, а вместо них - капризное отторжение, какое бывает у детей, когда им надоест очередная игрушка. В сущности, так оно и было: Джарет, при всём его могуществе, уме и опасности, был избалованным ребёнком, поступки которого подвластны лишь собственному изменчивому настроению, и для которого люди - лишь игрушки, позволяющие скрасить вечность. И это делало его в сотню раз опаснее той же Реджины и Темного, в поступках которых можно при желании и должном старании усмотреть определеную логику.
Что ж, теперь придётся найти логику и в поступках Джарета. Более того, придётся убедить его продолжить беседу, пользуясь этой логикой. Но теперь Джонсу почти нечего терять - разве только жизнь, но что она стоит, если придётся упустить последний шанс отомстить Крокодилу... Теперь нужно идти напролом по принципу "пан или пропал", призвав на помощь вдохновение и дар убеждения, который обычно помещался  на кончике крюка, а теперь должен резко переместиться на язык.
Капитан покосился на коридоры, внезапно прогрызшие стены у него за спиной, убедился, что силой его забирать они пока не собираются, и пустился в объяснения.
- Что ж, пусть так. Но позволю себе заметить, что я и в мыслях не имел оскорбить твоё гостеприимство! - ну почему правда всегда звучит так неубедительно? - Мы, пираты, люди грубые, о законах его ничего слыхом не слыхивали, хотя это, конечно, не может служить оправданием. Но, раз уж прощения просить поздно, я могу хотя бы попытаться защитить остатки чести? Хоть я и пират, не ведающий о законах гостеприимства, слово "любовь" мне, увы, отлично знакомо! И прибыл я сюда отнюдь не для того, чтобы оскорблять твою любовь, а чтобы отомстить за свою. Потому что с тех пор, как Темный расправился с моей избранницей, его смерть стала целью моей жизни. И я прошу помощи у тебя, поскольку знаю - ведь тебе это знакомо! Неужели ты поступил бы иначе, если бы твоей возлюбленной раздавили сердце у тебя на глазах? Да, ты не можешь её увидеть, но рано или поздно она покинет остров - как покинул я, или иным путём, но покинет, она девушка упорная. А ко мне Мила не вернётся, и я с этим смирился, но теперь все, что у меня есть - это месть. Я должен убить Темного.
Крюка несло; безнадежность ситуации, безысходность возможного провала и внезапное исчезновение страха заставили говорить пылко, забыв об осторожности, которая уже была никому не нужна. Если сначала пират ещё обдумывал слова, заново ища тропинку к королевской снисходительности, то с каждым словом мысли отходили на второй план, оставляя место чувствам. Посмотреть со стороны - сплошной фарс: пират откровенничает с Королем Гоблинов в недрах Лабиринта и призывает его вспомнить о любви. Но Джонс со стороны не смотрел, а говорил, повинуясь отчаянному порыву утопающего, и мог лишь надеяться, что этот порыв на окажется последним в его жизни.

То, что Крюка не вышвырнули сразу, после первого слова его пламенной речи, уже само по себе могло считаться достижением. Однако заслуга в этом была не столько его вселенского обаяния и красноречия, каковые безотказно действовали на любого возраста особ женского пола, но совсем не так безотказно - на циничных королей, которым перевалило за тысячу, сколько того факта, что Джарет, видимо, не так уж сильно оскорбился, раз готов еще терпеть присутствие нерадивого гостя в радиусе километра и даже слушать его воззвания - пусть и не особо вникая. Эта очередная маленькая победа над своенравным характером Короля Гоблинов начала было возвращать пирату привычную уверенность в собственной неотразимости, но он быстро опомнился и заставил себя быть осторожным. Ведь ничто все еще не гарантирует, что Джарет не избавится от слишком назойливого просителя к концу его импровизированного прошения.
Поэтому когда Киллиан умолк, переводя дух, в зале на несколько мгновений повисла напряженная пауза. И только когда Король заговорил, пират почувствовал, как все его тело, напряженное до предела и готовое уже уворачиваться от заклинаний и защищаться от монаршего гнева, немного расслабилось. Суровая кара откладывалась, по крайней мере, на ближайшие пять минут.
Джарет говорил тихо, но четко и ясно, и слова его были слышны, кажется, в самом дальнем уголке зала. Его задумчивый взгляд - взгляд создателя, которому наскучил созданный им мир, и который не имеет равных, а потому презирает весь род людской. Именно это - почти вершина мастерства, которым владеют лишь истинные особы королевских кровей - в одном взгляде дать понять собеседнику, как он ничтожен по сравнению с тобой, и как ты устал от его дурацких назойливых речей в частности, и от всей этой жизни в целом. Джонс бы ничуть не удивился, если бы узнал, что их обучают этому взгляду с детства - на тех же уроках, где обучают актерскому мастерству и умению закатывать истерики. Но узнать это наверняка шанс вряд ли когда-нибудь предоставится...
От перемывая косточек особам королевских кровей отвлекли вкрадчивые слова, которые капитан уже и не надеялся услышать, после того как его чуть не выкинули из Лабиринта силой. "Я могу помочь твоей беде". То есть не все еще потеряно, скорее наоборот, почти все встало на свои места, согласие получено - а цена - дело десятое...
...Но пронзительный и прямой взгляд Короля заставил просветлевшее было лицо пирата омрачиться неким подозрением... За свои слова Крюк отвечать умел. Поэтому когда прозвучала та самая роковая цена, ничто в нем не изменилось, ни один мускул не дрогнул, но внутри что-то обрушилось с таким грохотом, словно рухнула могильная плита. Опять к этим осточертевшим берегам... Чтобы прийти в себя Джонсу понадобилось ровно столько времени, сколько небольшой шарик катился по столу, оставляя за собой едва заметный след в пыли. Когда вещица остановилась, слегка покачиваясь, Киллиан уже полностью владел собой. Он осторожно протянул руку и прикоснулся к холодному стеклу. Потом осторожно поднял шар - он приятно оттягивал руку - и убрал в кожаный мешочек на поясе, затем запахнул камзол, так чтобы его не было видно.
- Хорошо. - пират медленно кивнул. Отступать было поздно с самого начала, а теперь и подавно. Пусть риск был велик, и шансы на вторичный побег с острова - ничтожны, но зато цель была близка как никогда. Такие существа, как Джарет, держат слово. Джонс обернулся к зияющим в стене коридорам и кивнул, указывая на них Королю. - Они выведут из Лабиринта? - пират был почти уверен, что любой из проходов выведет именно туда, куда захочет хозяин этой реальности, но на всякий случай стоило поинтересоваться. Мало ли, увлекшись собственной меланхолией, Король забудет подумать о нужном направлении...