- Уберите отсюда чертова заклинателя камней! - Джарет орал так, что налетевшие сквозняки вздымали облака пыли в заваленных обломками разрушенных коридорах. Ими давно пользовались только самые мелкие, способные протискиваться в любые щели воришки, остальные ходили единственной оставшейся лестницей в тронный зал. Тоже не всегда удачно, потому что иногда из нее исчезали пролеты. - Уберите этого идиота в лес, в озеро, куда хотите, где он не будет ничего ломать! Какого дьявола он путается у меня под ногами?!
Этим дьяволом, разумеется, был сам Джарет. Людо, огромный мычащий великовозрастный идиот с коровьими глазами, тосковал по своей любимице Саре больше всех. Когда он тосковал, он пел, а когда он пел, камни пели вместе с ним - и трескались, рушились, заваливали дороги и дома, превращая любую местность на его пути в мертвые руины… Тогда, - это было уже давным-давно, - Джарет забрал его к себе во дворец. Не потому, что ему было дело до осыпавшихся стен и уничтоженных лачуг, а потому, что ему была по душе его песня – низкая, протяжная, горестно вибрирующая без слов, словно растянувшийся на столетия стон. Она была созвучна его собственному чувству, а на остальное он не обращал внимания – и так и сидел, утомленно откинувшись на троне посреди камнепада. Временами тронный зал восстанавливал сам себя, но делал это все реже, и все дольше над головой короля смыкались не серые своды, а небо больного предгрозового цвета, в которое едва ли не вгрызались разрозненные уцелевшие куски кладки, острые как зубья. Всё так, как и должно быть: горю тоже надлежит предаваться с полной отдачей…
Так король считал вчера, а сейчас он метался по замку разъяренным тигром, бормотал заклятья и кричал на подданных, которые безусловно были виноваты в том, что вся защитная сеть чар в прорехах, и в его отсутствие заходите, люди добрые, берите что хотите, и вообще везде бардак, как сюда привести…
Пожалуй, в этом-то последнем и заключалась настоящая причина его лихорадочных метаний. Кладку и чары Джарет мог бы восстановить, и пальцем не пошевелив, но он, смешно сказать, боялся. Он не хотел видеть, как изменил Сару остров, сколько памяти он у нее забрал, что отнял, и что, наоборот, дал. Он не желал видеть ее кем-то другим. Даже тень неузнавания в этих злых глазах, он знал, повредит его фатально.
Ох, как кое-кто ему за это заплатит.
- Так она скажет нужные слова? – пискнул из-за трона кто-то из новеньких, пока старьевщица Агна, брюзжа и рассыпая по полу барахло из сумок (зазубренные бритвы, кости и крысиные хвосты – свалка под городом стала неприятным местом), уводила Людо.
- Откуда я знаю?! – окончательно взорвался Джарет. – Пошли все вон!

Белая сова облетела очерченный незримой магической линией город неспешно и обстоятельно, потом некоторое время передохнула на вершине башни с часами над библиотекой. Это было сердце Проклятья, Джарет не ошибался в таких вещах. Чувство юмора того, кто создал всю эту резервацию, ему импонировало – что за прелестная банка с пауками, да притом в мире, полном отголосков всех этих жизней в детских сказках. И, конечно, было – висело в воздухе предчувствием огромной силы – кое-что еще. Очевидно, то, что и собрало их всех вместе.
Встопорщив перья и встрепенувшись в лучах солнца – так человек полу-нервно, полу-предвкушающе передернул бы плечами – сова снялась с места и спланировала с башни вниз.
Через несколько минут в кафе «У Бабушки», подмигнув и осклабившись слегка клыкастой улыбкой выходящей навстречу официантке, зашел человек в кожаной куртке; русые, наполовину вытравленные до белизны волосы падали ему на лицо, и настроение у него было явно подстать безоблачному деньку. Не глядя, точно он ходил этим маршрутом тысячи раз, он подошел к угловому столику и непринужденно опустился напротив сидящей за ним девушки.
- Только кофе, дорогая, спасибо, - сказал он подошедшей официантке со снобским британским акцентом. А потом поднял на соседку по столу глаза. Они были разного цвета, один темный, другой – светлый, но смотрели они с одинаковым, прежним, как сотни лет назад, выражением. – Здравствуй, Сара. Сколько времени на твоих часах?
[AVA]http://funkyimg.com/i/2e1C4.jpg[/AVA]

Отредактировано Jareth (13 июля, 2016г. 08:18:41)

Хорошенькая встреча с возлюбленным после бесконечной разлуки? Куда там здешним принцам с принцессами, верно? Джарет засмеялся бы, если бы уже несколько секунд не был в безмолвном бешенстве.
Итак, Сара помнила его очень хорошо. Он ожидал, что она швырнет ему в лицо обвинение в том, что он не пришел за ней раньше, не вызволил из плена - обвинение, которое ему, к слову, было нечем крыть. У нее было чудовищное преимущество, и, воспользуйся она им, он бы умолял о прощении как милый. Он уже был трагически готов переломить себе хребет и уступить столько, сколько никогда никому не уступал, потому что она наконец была перед ним во плоти, с дикарским загаром, делающим ведьминскую прозелень в глазах ярче, и воля его была слаба...
Но от Сары пахло страхом.
Это было бы хорошо, если бы не было плохо.
- Что я здесь делаю? - переспросил Джарет, не скрывая угрожающих вибрирующих ноток в голосе. – Я не уверен, что правильно истолковал твою реакцию, любовь моя.
Он слегка подался вперед, но полвздоха спустя выяснилось, что только для того, чтобы взять со стола принесенную чашку кофе. Фразу «я никуда с тобой не пойду» сложно было истолковать в каком-то другом смысле, и в ней было все необходимое для сердечного ожесточения (ты отреклась от меня с первого слова) и начала войны, но Его Величество слишком долго ждал, чтобы начинать крушить сходу.
Если бы Сара теперь не отводила с такой надменной старательностью взгляд от часов, она увидела бы, что на циферблате стало на одно деление больше. Все верно, его полная власть сюда не распространялась, но кое-что он здесь мог.
Отпитый кофе на вкус оказался недостаточно пригоревшим. Джарет любил одеваться человеком, и поэтому не испытывал никаких неудобств ни в цивилизации плах и сточных канав на мостовой, ни в цивилизации лазерных дисков и парковочных автоматов – однако некоторые вещи изжить было нельзя. При Неблагом Дворе лучшими лакомствами считались угли и мед.
- Ты говоришь так, словно я когда-нибудь принуждал тебя куда-то идти, - отставив чашку, сказал он почти мягко. – Но вспомни, Сара, ты всегда звала меня сама. Никто не заставлял тебя входить в Лабиринт в первый раз, никто не ворожил, чтобы ты произнесла мое имя во второй, - он думал, что тогда они уже раз и навсегда разрешили этот вопрос, но «навсегда» людей снова оказалось недолговечно; и еще этот страх, въевшийся в ее кожу.
- Значит, ты не рада меня видеть? – уточнил он. – И не спросишь, как дела в королевстве?
[AVA]http://funkyimg.com/i/2e1C4.jpg[/AVA]

Отредактировано Jareth (14 июля, 2016г. 01:12:41)

- Приятно знать, что ты по-прежнему поборница правил хорошего тона, - на этот раз Джарет действительно засмеялся - почти что с нежностью.
Грубиянка Сара, несносное наглое создание, она всегда жаждала того, чем он обладал - даже сейчас это можно было наглядно рассмотреть в том откровенно гоблинском жесте, которым она выхватила у него кружку. Ей хотелось чудес, ей хотелось блеска, ей хотелось знать, что скрывается под слоями его иллюзий, но ей никогда не хватало духу пойти до конца, взять то, что он протягивал ей в раскрытых ладонях. Она отбрасывала все его подарки точно так же - словно обожглась слишком горячим кофе. В глубине души Джарет еще тогда, в первый раз, сознавал, что чувство самосохранения подсказывает ей верно, но его самолюбие все равно жестоко страдало. Да как она смеет? Она хоть сознает, что с его стороны это уже немыслимое нарушение законов собственного мироздания? Чего еще ей надо?
Он понял, почему привкус ее страха так неприятно горчит у него на языке, хотя, казалось, бы, он должен им наслаждаться. Для Сары не существовало разницы между Подземьем и Неверлэндом, между ним и Пэном. Это было не просто оскорблением, это было ударом. Он почувствовал, что, еще не отсмеявшись до конца, готов впасть в тяжелую черную меланхолию.
- Все мои подданные на своих местах, и старые, и новые, - мрачно усмехнулся Джарет, обняв ладонями кружку и машинально проведя большим пальцем по ее краю там, где из нее отпила Сара. - Но я хочу, чтобы ты очень хорошо уяснила для себя одну вещь: Лабиринт - это я. Я создаю его постоянно, и я сделал его таким, каким ты его видела. Тебе никогда не казалось странным, что твои любимые друзья так похожи на ожившие игрушки из твоей детской? Они приняли этот облик ради тебя, и, к слову, остались в нем, потому что по-настоящему к тебе привязались а я позволил им это, потому что так они напоминали мне о тебе. Но я так долго ждал... так долго ждал, что Лабиринт заболел вместе со мной. Он не лежит в руинах, нет, просто стал более одиноким. И более жестоким. Это то, что ты увидишь, если вернешься, и то, что ты можешь изменить.
Хотя его слова можно было расценить как очередную попытку манипуляции, Его Величество говорил правду. Более того, это был первый раз, когда он в самых общих словах начал объяснять ей, что на самом деле представляет из себя его королевство, о котором у нее было человеческое и, скорее всего, превратное представление. Ощущал себя он при этом просто великомучеником.
- Я надеюсь, ты понимаешь, как я сейчас терпелив с тобой, - устало сказал он. - Ты ужасно злишь меня, Сара. Я боялся, что ты меня забудешь, но вместо этого ты приравняла меня к Пэну, и теперь делаешь вид, что наша последняя встреча ничего не значила. Это так не работает, любимая: она значила, произнесла ты слова до конца или нет. Ты позвала меня и приняла меня как свою историю, ты ответила на мое чувство, ты сама нас обручила. Я пришел за тобой сюда не как за пленницей, а как за невестой, но ты снова ведешь себя, как упрямый ребенок. Может быть, это неверлэндская болезнь? Ну, об этом я тоже крепко потолкую с нашим постреленком...
Последнюю фразу он пробормотал себе под нос, на мгновение исказившись холодным, нечеловеческим гневом.
[AVA]http://funkyimg.com/i/2e1C4.jpg[/AVA]

Королевское терпение лопнуло мыльным пузырем.
- Какая еще правда тебе от меня нужна?! - взорвался Джарет; от его усталости не осталось и следа - она окончательно вывела его из себя. - Мне рассказать тебе законы рукотворных реальностей, пространств междумирья и магических контрактов, чтобы ты истолковала их в рамках своей детской узколобой морали? Посвятить тебя в ритуалы дини ши, принимающих смертных - не слуг, не подданных, а избранников! - в бессмертие зачарованных холмов, чтобы еще раз услышать от тебя какое-нибудь смехотворное оскорбление? "Фанатичный злодей"? Да ты знаешь, сколько мне лет? Достаточно, чтобы зло уже давно не имело для меня значения; технически, Сара, - он оскалился в ожесточенной волчьей усмешке, - более верным будет термин "чудовище". Хочешь знать, чем я отличаюсь от Пэна? Да тем, что ты еще до первой встречи навсегда разбила мне сердце, паршивка, и теперь продолжаешь меня мучить!
В выключенных светильниках по стенам кафе с треском мигнул свет, по красной искусственной коже обивки диванов поползли трещины. Здание забегаловки вздрогнуло всеми стенами и звякнуло всеми столовыми приборами, со всей своей осязаемостью в лучах полуденного солнца на секунду показавшись не более прочным, чем карточный домик.
Впрочем, насколько можно было судить, для Сторибрука это теперь было не в новинку.
На самом деле, в словах Сары насчет похищения было зерно истины. То, что Тень сумела забрать ее - пусть даже из междумирья, а не из самого Лабиринта, - значило, что подсознательно она не была готова. Вернее, была готова, но на других условиях. Что касается Пэна, то да, они действительно были похожи как абсолюты миров, существующих на человеческой энергии, вот только Пэн был не создателем Неверлэнда, а контрактником Тени (если судить с точки зрения праведного подростка - так Пэн выходил еще и лучше). Всё это имело место, да, но Король гоблинов смотрел на ситуацию под совершенно иным углом, взглянуть под которым Сара отказывалась наотрез. Питер был разумным мальчонкой, - ах, совсем Его Высочество в юности, - он ни за что бы не дал кому-то покуситься на свою власть, подступиться к нему с чувствами, способными его ослабить. Это Джарет был этим самоубийцей, и, черт возьми, никто этого не ценил.
Теперь он был по-настоящему зол. Она что, действительно думает, что он ее так просто оставит? Что можно сказать "финиш" и выйти из игры после того, как Лабиринт прождал ее, осыпаясь, не так уж долго, но все же подольше трех-четырех человеческих поколений? Джарет готов был просто...
...Вместо этого он перевел дыхание, разом разгладив складки иллюзии, - кафе снова стояло в пасторальной идиллии, - и в одно мгновение стал спокойным, как море в штиле.
- Хорошо. Прекрасно. Давай поговорим о твоей свободе. Какие планы на ближайший век - или, вернее, до тех пор, пока Пэн не соберется домой? Как тебе нравится этот мир?

Отредактировано Jareth (21 июля, 2016г. 01:25:33)

Ну вот, теперь мы собрались плакать. Универсальное женское оружие разряда "это не я тебя довела, это ты во всем виноват, а я бедная овечка". Как же. Он их на завтрак пил, эти слёзы девственниц...
Дьявол, это сработало. Джарет занервничал. Ее по-детски жалобный вопрос - жалоба любого смертного, не выбирающего судьбу, а рожденного с ней, - зацепил что-то внутри его кипящего существа, какую-то не используемую, а оттого ржавую и безголосую струну, и ощущение от этого было тошнотворнее некуда. Воля его была безмерно слаба. Он готов был смягчиться. ..Однако, как приятно было обнаружить, Сара находилась в прекрасной боевой форме и еще только подбиралась к самой страшной мерзости, на которую была способна.
Очень скоро повзрослею, состарюсь и умру. А ты можешь наблюдать за этим пока...
Он вздрогнул, даже не пытаясь скрыть ужаса.
 - Не говори таких слов! - сколько братьев у нее надо украсть, чтобы она наконец научилась понимать ценность произнесенного вслух? Она словно выбросила его в его самый дурной сон, тот, от которого немеет при пробуждении похолодевшее сердце и пропадает голос. Смотреть, как она увядает и умирает... она сама не понимает, о чем говорит. Джарет поежился, подняв плечи и по-птичьи нахохлившись. - Сара, мне правда не доставляет удовольствия пугать тебя, но ты сама меня вынуждаешь. Ты что, правда думаешь, что попала сюда помимо воли Пэна? Неверлэнд покидают только с его разрешения. И если даже сам он еще не здесь, то, будь уверена, скоро подтянется, - на мгновение вновь впав в ипостась всезнающего сфинкса, он ухмыльнулся себе под нос, - в этом городке намечается кое-что интересное... Так что твоя свобода - это очень обманчивое понятие. Я бы сказал, что ее у тебя нет вовсе.
Реакция на подобное высказывание была предсказуема, и, предупреждая ее, Его Величество поднял руку.
- Посмотри на меня, я не из жестокости это сейчас говорю. Мне просто тоже совсем не хочется снова потерять тебя пленницей острова. Поэтому сейчас подумай хорошенько и скажи: ты уверена, что не хочешь со мной договориться? Не о Лабиринте, оставим это. О твоей свободе.

Попалась. Разумеется, здесь Сара попалась. Вот только, при всем уважении к себе, назвать это победой было просто смешно. Джарет рассчитывал уже сегодня вернуться в Подземье, и последним испытанием для него стало бы вскрытие тайника, который в незапамятные времена он запечатал самыми пугающими, предостерегающими самого себя от необдуманного шага иллюзиями. Он должен был увидеть свое падение, ничтожество и смерть, прежде чем ларец из костей и паутины распахнулся бы перед ним, позволив забрать из цветочной пыли венец его матери - корону, предназначенную для королевы. И после того, как кристаллы в венце приняли бы цвет души той, что его надела, - после этого он, конечно, ненадолго вернулся сюда поговорить с постреленком о жизни. Не более того.
Вместо белого стеклянного дыма Лабиринта он застрял в этой задрипанной забегаловке и в этом предынфарктном городишке, играя в поддавки. Уму непостижимо, и это ему же еще придется выкручиваться змеем, чтобы эта девица дала ему возможность защитить ее: ведь в каждом первом использовании магии она стопроцентно будет видеть зловредное колдовство, направленное на то, чтобы утащить ее под землю. Что будет верно только в долгосрочной перспективе, и никак не в сиюминутной.
Помнится, у Румпеля была присказка (когда он бил об стену первые неудачные образцы зелья истинной любви): ваша песня хороша, начинай сначала.
Ну что ж. Джарет откинулся на спинку и глубоко вздохнул, втягивая оттенки местного воздуха. Пахло кофе и кипящим на противнях маслом, затем - рыбой, выброшенной на берег у пристани. Пахло старыми досками коттеджей, которые под слоем свежей краски давно точил жучок, пахло пылью из библиотеки и свежей разрытой кладбищенской землей; сырым лесом и накапливающимся статическим электричеством. Магией. Последнее немного примиряло с провинциальностью остального букета.
- Я? О, я ничего тебе не предлагаю, - безмятежно улыбнулся он. - Мы ведь уже выяснили, что ты ничего от меня не примешь. Это твой ход, любовь моя, сама решай, что тебе от меня нужно. Чтобы всё было, как ты любишь выражаться, честно. Только сначала выйдем на воздух, а то ты что-то совсем спала с лица, да и достаточно с этого места нашей семейной драмы.
Сунув руку в карман линялых джинсов, Джарет выудил и кинул на столешницу смятые купюры.
- Я здесь родился, - проследив взгляд Сары, пояснил он обыденно, хотя, как правило, ни с кем не делился своим происхождением, - ну, вернее, не совсем здесь, на соседнем материке, через Атлантику. Тогда человечество еще не уничтожило магию и не заставило деревья замолчать навсегда… Теперь из деревьев делают деньги. Так куда тебя проводить?

- Очень непредусмотрительно с твоей стороны – не иметь при себе лишних младенцев, - беззлобно усмехнулся Джарет в тон. – Но «обещать, что подумаешь вернуться»? Прошу тебя, Сара, я не настолько отчаян, чтобы выпрашивать у тебя подачку. Ты уже во второй раз отказалась от Лабиринта. Возможно, за это время на земле я убежусь в том, что ты права, и тебе действительно не место в Подземье. Что ты не для него.
Чистейшая ложь, однако, произнося ее, Король гоблинов сам в нее верил – верил, что, может быть, сумеет собрать все свое разочарование, всю боль, что она ему причинила, даже не обратив внимания, и вырвет ее из сердца, обезопасив от нее и себя, и корону королевы в тайнике. И пусть она делает со своей свободой что хочет, это будет для нее лучшим наказанием – потому что что бы она ни делала, в каком бы мире ни находилась, она всегда будет чувствовать себя не на своем месте. Утрата останется с ней на всю жизнь, а он – он больше никогда к ней не придет.
Ну а сейчас ей просто нелишне было осознать, что то, что она так яростно отвергает, действительно может быть потеряно для нее без возврата. Саре всегда требовалось потерять что-то, чтобы начать это ценить. Что имеем, не храним… она была квинтэссенцией этого человеческого качества.
Несмотря на подспудно текущие ядовитые мысли, Джарет был уже почти не зол. Ее явное нежелание выдавать ему место своего жительства его только повеселило, а написанное на лице любопытство – вызвало ностальгию. Итак, магическими реальностями и законами она была сыта по горло, но перед старыми волшебными историями устоять по-прежнему не могла.
Меж тем существовала объективная причина, по которой он не любил вспоминать о своих корнях, и сам уже временами забывал, что не всегда правил Лабиринтом вне времени и пространства. Венец матери так долго был для него просто символом опасности любви, что он почти не осознавал, что когда-то у него действительно была мать, у которой никто никогда не осмеливался спросить, с кем она его прижила. Когда же он вспоминал, то сам не понимал, почему тоскует о своем безвозвратно исчезнувшем народе, от которого под конец он едва успел унести ноги. Возможно, это именно корни говорили в нем: он был – дитя земли.
- Значит, тебе понравился этот мир? – сунув руки в карманы, Джарет кивнул на уходящую под уклон асфальтовую дорогу, к обочинам которой кое-где прилепились автомобили прямиком из семидесятых. Путь к морю он знал в точности, поскольку уже успел осмотреть все развилки сверху. – Интересный, верно? Женщины здесь могут позволить себе больше, чем в большинстве остальных миров вместе взятых; в средневековом бенедиктинском монастыре в сицилийской Катании открыли университет естественных наук, и над костями захороненных под плитами монахов студенты учат химию и биологию. Одни люди летают в космос, а другие ищут себе пару по знаку зодиака, одни отказываются есть плоть животных, а другие весь век проводят в бетонных коробках и бесконечном шуме. Это действительно интересное место, и, если присмотреться, в нем можно увидеть отголоски абсолютно любой другой реальности… и это эхо будет бесплодно. Люди расплатились магией за свое развитие и возможность убивать друг друга с большим разнообразием методов. Они расплатились моей родиной, нашими рощами, нашими голосами, всем, через что земля говорила с ними… - он на несколько секунд умолк. - Так что Сторибрук – это город, которого не должно здесь существовать. И он здесь не задержится, попомни мое слово. Он или растерзает себя изнутри, или этот мир исторгнет его из себя, как исторгает все, что не помещается в человеческих черепных коробках. Может быть, тебе лучше подумать о возвращении в Зачарованный Лес. Но, в любом случае, ты знаешь, что тебе придется разрешить мне, чтобы я мог тебе помочь. У меня нет иных путей, кроме магических.

Отредактировано Jareth (25 июля, 2016г. 16:10:51)

- Ну, Сара, тебе не угодишь, - укоризненно покосился сверху вниз Джарет; ее очередное безапелляционное заявление об очередном предложенном варианте места жительства выдернуло его из неприятно тягостных воспоминаний, и за это он был ей благодарен. Его несколько удивило, что она не спросит о том, что стало с ее королевством и ее семьей – он мог бы кое-что об этом рассказать, но раз уж она сказала как отрезала, то на нет и суда нет. – Новый глобус тебе никто не нарисует.
Он уже всё, что мог, нарисовал, и хватит на этом.
Ее запинка его умилила: а, мы наконец-то думаем, прежде чем что-то сказать. Лучше поздно, чем никогда, хотя этим все же стоило озаботиться чуть раньше – отголосок ее шипения про собственную скорую старость и смерть все еще стоял у него в ушах, вызывая неконтролируемое желание передернуться. В формулировке он и правда был ей не помощник, однако отсрочку на размышления щедро предоставил, приняв смену темы с молчаливой улыбкой и чуть заметным кивком.
Пусть говорит свои волшебные слова, когда точно их определит. Он пообещает ей что угодно. И нет. Он не готов ее отпустить.
И вряд ли когда-нибудь будет готов.
- Я здесь настолько, насколько понадобится, - Джарет неопределенно повел рукой. – Стоит понаблюдать, как будет развиваться эта свистопляска с неизмеримой силой – может статься, она затронет больше миров, чем можно представить. А дела найдутся. Я, например, еще не слушал последний альбом Judas Priest - хотя эти нынешние виртуальные носители не доставляют мне ровным счетом никого удовольствия… Почему ты захотела к воде? – вдруг спросил он практически безо всякого перехода от одной мысли к другой. В его тоне послышалось жадное, по-детски непосредственное любопытство. – Ты жила рядом с берегом там, на острове? Какие у тебя были друзья? Ты сняла с кого-нибудь скальп?
Его слегка одержимый, - когда он начинал чем-то интересоваться, это слегка напоминало вскрытие с пристрастием, - поток вопросов прервался, потому что они прошли сквозь старые, пропахшие рыбой доки и оставили их позади и по левую руку. По правую теперь уходила полукругом к лесу узкая прибрежная полоса, а впереди накатывал на камни никогда не бывающий полностью спокойным в этих широтах океан. Вода здесь никогда не была тропических оттенков, часто бывая откровенно серой, но сегодня в солнечных лучах блестела почти ослепительно. Джарет прикрыл глаза ладонью – он давно так долго не был на ярком свету.

Джарет смотрел, как она смеется.
Она сколько угодно могла кричать о том, что это нечестно, что ее лишили выбора, что он лжец и подонок – это было пустое сотрясение воздуха, потому что как раз в этом случае слова не меняли ничего. Потому что да, она причиняла ему боль самим своим существованием. Этим коротким удивленным смехом и оценивающим взглядом на свою сиротскую, с чужого плеча, одежду. Старыми часами на запястье, скрытом широким рукавом. Тем, как она говорила об этих незнакомых ему существах (он стиснул зубы от тут же вспыхнувшей ревности), и тем, каким ребячливым жестом она перегнулась через перила, склонившись над водой.
У него точно так же не было выбора. Просто он знал, что никакой честности не существует вообще, и был в состоянии с этим смириться.
- Я не считаю тебя дикой, - ответил он без тени улыбки, - но я считаю тебя смертоносной. Ты забыла кое о чем среди моря в Неверлэнде, да и до него, мне кажется, понимала не до конца. Ты не знаешь своего могущества, Сара. Магия – это не огненные шары и фейерверки; всё это просто дешевые фокусы и спецэффекты для красивых появлений и суеверных крестьян. То, чем обладаешь ты – это нечто большее.
«…и он дал ей определенную власть», - так говорилось в книжке с красным кожаным переплетом из давно исчезнувшей королевской библиотеки, в которой Сара совершала свои первые умозрительные подвиги в дальних странах. Это была правда, он дал – но это было всего лишь легчайшее прикосновение, приглашение к встрече. Всё остальное уже было с ней: она была ребенком, рожденным со способностью изменять миры. Не первым и не последним, но для Джарета особенным. Это она, она может нас уничтожить, вопило его звериное чутье. Как Стране Чудес был предсказан Бравный воин для последней схватки и низвержения сил зла, так Джарет сам предсказал себе Сару.
Теперь уже сложно было понять, насколько это было судьбой, а насколько – его собственным страхом, который он сам же толкал к реальности. Сара была права, теперь было другое время. И он напомнил ей о том, что у нее есть оружие, еще до того, как она произнесла свои условия – потому что желание смыть с нее запах страха, оставленный Неверлэндом, возобладало в нем над чувством самосохранения. Пусть лучше так, поиграем в открытую.
Спустя несколько секунд выяснилось, что он всего лишь заранее начал исполнять требуемое у него обещание.
- А, любовь моя, так ты собралась выпить из меня всю кровь до капли, - Его Величество покачал головой – наполовину с ужасом, наполовину с восхищением. Жадная девочка, жадная и жестокая. Так он должен не только рассказать ей об оружии, но еще и показать, как стрелять, чтобы убить фейри? Поиграть против себя самого? Элегантно придумано, он не мог этого не признать.
Впрочем, не смертельно. Как у любого джинна или колдуна-контрактера, его разум сразу же машинально начинал искать прорехи в формулировках, а найти их при должном опыте можно практически везде. Например, прекрасно сказано то, что он должен сделать, но ни слова о том, чего не должен…
Да и свобода. В этом и был весь смысл. Именно Лабиринт и должен в итоге стать для нее свободой.
Хорошо. Поддавки стали интереснее.
- Хорошо, - медленно повторил он вслух со сложно определимым выражением. – Что сказано, то сказано. Я даю тебе обещание. Твоя свобода будет при тебе, - секунду помолчав, он встрепенулся, став больше похожим на человека, и продолжил уже более легким тоном. - Думаю, ты понимаешь, что на это понадобится время, поэтому… будь готова, что некоторая здешняя музыка звучит так, словно кошку распиливают ржавой пилой. И да, именно Judas Priest я сейчас и имею в виду.
Состроив при этом предупреждении нарочито зловещее лицо, Джарет с видимой неохотой вытянул из-под ворота куртки кожаный шнурок и снял его с шеи.
- Пока что возьми, - в его раскрытой протянутой ладони лежал треугольный рогатый кулон с витым золотым символом – знаком бесконечности – в центре. Он не скрывал, что расставаться с этим довольно простым и грубым украшением ему неуютно: еще бы, он носил его, еще когда первый Темный только выцарапывал свое имя на кинжале. – Он защитит тебя от любой иллюзии, любого морока и любого сглаза. Включая мои.

Отредактировано Jareth (12 августа, 2016г. 08:36:45)

Вопрос о страхе Джарет предпочел проигнорировать. И без того слишком много на сегодня - и для нее, и для него. Он не хотел еще раз начать объяснять и только снова разозлиться от того, что она ничего не слышит. Пожалуй, следовало остановиться на достигнутом подобии перемирия.
Его Величество ненавидел перемирия. Просто лицемерная трата времени.
Как легко смотреть, как росток за тридцать лет вырастает в раскинувшее крону дерево. И невыносимо ждать, когда повзрослеет и поумнеет смертная женщина.
- Что - всё? Ты ждала еще чего-то? - раздраженно вскинул брови он (нет, ей опять всё не так!). - Сегодня без фейерверков, я не в настроении. Я дал тебе слово, а мое слово нерушимо, расписываюсь ли я при этом кровью или нет. Наше соглашение будет длиться до момента, когда ты сочтешь, что узнала достаточно, и признаешь обещание исполненным. От тебя взамен я не требую ничего. Это время и станет моей оплатой. По его истечении я спрошу тебя еще раз, и если ты снова скажешь "нет"... что ж, значит нет.
Ее опасения были слышны, как если бы она произнесла их вслух - не нужно было видеть даже видеть, как она отдернула ладонь, чтобы со второго раза все же взять предложенное. Ему подумалось, что на острове она стала похожей на сторожкого зверька, не ставшего, впрочем, от этого менее любопытным. Нет, она уже сделала первый шаг - а в случае Сары это значило, что теперь она пойдет до конца. Через немыслимые трудности и бесчисленные преграды...
- Не балуйся с этим. Это не подарок, это жест моей доброй воли, - Джарет поморщился от того, как бесцеремонно она крутит кулон в руках; сделал небольшой шаг вперед, мягким движением забрал его обратно в свои руки и одел его ей на шею, как ладанку - почти, но все же не прикоснувшись. - Не бойся, Сара, я тебя не укушу, - мимоходом усмехнулся он. - Что до защиты, то у меня когда-то были...  проблемы в семье, но для меня это уже давно не амулет, а нечто вроде сосуда для излишков магии. Неважно. Главное, что с ним Тень тобой побрезгует, Питеру пока что и так будет не до тебя, а ты не будешь толковать каждый мой шаг как попытку тебя сглазить. Это временная мера. Когда он перестанет быть тебе нужен, я заберу его назад.
Выговорив это, Его Величество отступил обратно, оперся на перила, тяжело вздохнул и воззрился на Сару с тем же выражением, с каким чуть раньше расспрашивал ее о Неверлэнде.
- Всё, я устал от доброты. Так что, можно мне жить с тобой? Я уверен, твоя милая миссис не будет возражать, - добавил он, подмигнув.

Отредактировано Jareth (20 августа, 2016г. 16:02:14)