- Это не у меня всё сложно, а у тебя, - мысленно отвечает Томас Алисе, уже не зная, что ей сказать, как объяснить ей желание уйти от войны, которую она хочет продолжить. Ему редко приходилось много говорить, он привык применять силу, но с Алисой ему приходится подбирать слова, сдерживая свою магию, а это всё усложняло. Он устал от разговоров, от бессмысленных споров, которые заводят в тупик. Словно говорят на разных языках, и нет никого, кто помог бы им понять друг друга.
Томас бы никогда не отказался помочь Алисе, спасти её, что и пытается сделать, избежав битвы с ней, но она упрямо настаивает на своём, задевая чувства дракона, который и так подвёл королеву, сохранив жизнь Бравному воину, поддавшись чувствам. Это было ошибкой, но он не прочь снова её совершить, если это даст ему шанс убедить Алису пойти за ним. Он же не просит её встать на сторону Анастасии, бороться с Мираной, а лишь сбежать. Сбежать от всех и построить свою жизнь, новую, где дракон никогда не оставит свою любимую.
Жизнь, в которую поверил, таяла на глазах. Надежда? Как она может говорить о ней говорить, когда только что отняла её?
Алиса начинает ходить по комнате, а Томас разворачивается к ней лицом, опираясь спиной на кровать и равнодушно следит за девушкой. Смысл её слов едва ли доходит до колдуна, который всё больше думал над тем, что потерял Алису. Потерял, потому что он не пойдёт за ней, а она не останется с ним. Победа над Анастасией превыше всего, вот только никто не учитывает, что чувствует Бармаглот в это мгновение. Не в прошлом и не в будущем, а именно сейчас, когда уничтожают остатки его веры, и даже её слова о том, что она не хочет драться с драконом, не вызывают радости. Это взаимно, но даст ли пророчество избежать битвы, если они не покинут Страну Чудес? Томасу слишком много приходилось иметь дело с магией, и он не был уверен, что получится, потому и не отступал. Если бы только его услышала Алиса, если бы только прислушалась к нему, но всё меньше верилось, что это случится.
Любовь приносит боль и страдания. Любовь отнимает почву из-под ног. Любовь убивает. Алиса убивает.  Убивает отказом бежать вместе, сомнениями в любви дракона к ней, неверием ему и желанием сдать в руки повстанцев. Больше её шаг никак не назовёшь и это злит, потому что он верит ей. Он готов пойти на многое, чтобы быть с ней, но не тогда, когда есть возможность, что она пострадает. Он знает, что не даст себя запереть, он будет сражаться за свою свободу, но тогда она снова увидит в драконе чудовище, а он не хочет этого.
Алиса ударяет по больному, задавая вопрос, который Томас не ждал от неё. Выбор между чувством и долгом сделать сложно, и он смотрит на девушку расширенными глазами, не веря, что он слышит это. Она не может ставить так вопрос, когда он уже не раз сказал, что выбирает чувства, но только если они покидают эту злосчастную страну, в которой люди, кроме войны, уже давно ничего не видят.
Томас злится, что Алиса задаётся подобным вопросом, и сжимает челюсти до скрежета зубов. Он ещё хочет избежать скандала, а потому подбирает слова, собираясь ответить Алисе, но она снова начинает говорить и её вопрос становится последний каплей. 
- Да потому что это бессмысленно! – взрывается Томас и трясёт руками перед лицом. Глубоко вздыхает, прикрыв на секунды глаза, но затем продолжает, поднявшись с пола. – Ты говоришь о надежде, но где мне её взять, если для меня итогом всегда становится смерть? Я не могу быть наивным, в отличие от тебя! Я не могу поверить, что Мирана простит мне всё, что я делал, а ты хочешь привести меня к ним! Они запрут меня в клетку, но никогда не позволят помочь им! Этого ты хочешь для меня? Чтобы я был заперт? Тогда надень на меня цепи и сдай им! – Томас протягивает руки Алисе вместе, словно действительно собирается позволить ей нацепить на себя цепи. – Ну же, Алиса, не теряй возможности, больше такой не представится. Или не можешь? Не можешь ведь? – снова крик на всю комнату, и колдун опускает руки, но пристального взгляда с Алисы не сводит. – Не предлагай мне добровольные оковы. Я не смогу. Я не переживу тюрьму в очередной раз.

Отредактировано Thomas Fleming (13 июня, 2016г. 18:39:11)

- А нет? – в порыве бросает Томас, когда Алиса говорит о Востром мече. Нет, он так не думал. Или думал? Всё же иногда думал, что она убьёт его, особенно после того, как она ранила его, но всё же надеялся, что она этого не сделает, а теперь, когда буквально готова сдать его повстанцам, он не знал, что предполагать.
Алиса выходит из комнаты, а Томас готов рычать от злости на неё, что она снова всё неправильно поняла. Он откидывает голову назад, поднимая глаза к потолку, проводя сцепленными ладонями по волосам.
- И почему меня угораздило влюбиться в самое упрямое создание на свете? – он и сам не замечает, как произносит эти слова вслух и довольно громко. Достаточно громко, чтобы это приняли за крик, но этот крик души не вернул Алису, и через открытую дверь были слышны торопливые шаги на лестнице и голос Маргери, вопрошающий, что случилось. О, Томас бы ей многое, что мог рассказать, поведать, на ком собирался жениться. Бравный воин, девушка из другого мира, спасительница Страны Чудес… Столько имён, а с виду хрупкая девушка, которая в совершенстве владеет умением выводить дракона из себя. И как её не убить? Как позволить и дальше вести себя так своевольно?
Томаса овладело странное состояние: он всё ещё злился, но в тоже время ему хотелось смеяться. Он так старался держать себя в руках рядом с ней, чтобы она никогда не видела дракона, но это оказалось невозможно. Она вывела его, а теперь сбегает, думая, что получится. Наивная маленькая Алиса, не сбежать тебе от дракона.
Томас бежит следом за Алисое и успевает остановиться её магией, когда до двери осталось всего пару шагов. Она почти ушла, снова оставила дракона, а в руках у неё меч. Бесполезный меч, с которым она пришла к нему. Зачем она приходила? Только сейчас Томас задаётся этим вопросом, но всего лишь на доли секунды.
Он со злостью смотрит на девушку, не замечая, что на лестнице замерла служанка. Не по вине магии, а от непонимания происходящего. Ещё недавно всё было хорошо, все были счастливы, а сейчас они видит, что все не в духе, и Томас снова применяет против Алисы магию, чтобы остановить её. Ей никто ничего не попытается объяснить, потому что она всё равно не поймёт. Где уж ей? Всего лишь служанка, человек, и ей никогда не понять отношения двух врагов, полюбивших друг друга. Впрочем, любит ли Алиса?
Томас не торопится, зная, что Алиса не сможет сбежать. Он медленно спускается по лестнице, извлекая из кармана кулон, по которому струилась тёмная магия. Он так и не довёл его до совершенства, и как ошибочно было думать, что не он не понадобится. Нет, он нужен. Нужен, чтобы убить Мирану, потому что с её смертью закончится война, её смерть принесёт месть Абсолему, и тогда все будут свободны: Алисе больше не нужно будет сражаться с драконом, а дракон выполнит клятву. Всё просто. Решение задачи, ответа в которой не могли найти долгое время, оказалось на поверхности, и Томас мог гордиться собой, что нашёл его.
- В этом заключается вся твоя любовь? Сначала предлагаешь бежать, а затем отказываешься!  И ты мне будешь говорить о надежде? Пустые слова, бессмысленные. Я поверил тебе, согласился предать королеву, сбежать с тобой в другой мир, но вместо этого ты всё равно видишь во мне чудовище. Хорошо, Алиса, я не стану тебе переубеждать, я покажу тебе, что я могу, - Томас останавливается за спиной Алисы и поднимает руку с кулоном, опуская его перед лицом девушки, давая ей возможность увидеть свой кулон, но продержал его совсем не долго, опуская ей его на шею, дёрнув резко на себя. – Тебе столько раз говорили, что не стоит злить дракона, но ты слишком упряма, чтобы прислушаться. Теперь ты узнаешь, к чему может привести упрямство, - колдун усмехается и защёлкивает замочек. Он поправляет цепочку, задерживая руку на шее Алисы, и разворачивает к себе девушку. Магия должна подействовать быстро, и он хочет увидеть, как герой превратится в злодея.

Томас не так много знал о магии, которую использовал на кулоне. Он знал, что это изменит сознание Алисы, поселит в ней тьму. Или нет, не поселит, пробудит её тёмную сторону, откроет то, что было скрыто до сей поры, пока тёмная магия не дала толчок. Томас мог только предполагать, что именно будет происходить, а не знать наверняка, поэтому ждал с замиранием сердца, боясь самых непредсказуемых последствий, хотя это сомнительно. Он постарался учесть всё, и всё же испугался, что это навредит Алисе. Страх за неё мог бы подтолкнуть сорвать кулон, но он уже не мог отказаться от плана. У него не было другого выбора, кроме как изменить Алису, даже если сердце противится этому. Он не даст сердцу взять верх над разумом, не в этот раз, когда есть шанс оставить любимую навсегда рядом с собой. Повстанцам не нужен Бравный воин с темнотой в сердце, а он не отдаст её без боя. Боя может и не быть, если она прислушается к нему, если доверится дракону. Ему нужно её доверие.
Магия действовала, меняя Алису, но эти изменения проходили через боль. Алиса закричала, и чтобы сдержаться, Томас сжимает ладони, впиваясь ногтями в кожу. Ему тяжело смотреть, как она страдает, как бы он не злился на неё, и меньше всего он хочет отвечать на неё вопросы. Какой смысл, если вскоре эти ответы ей будут не нужны? Она уже не будет той Алисой, которую он полюбил, она будет другой, и это отрезвляло лучше холодной воды.
- Томас? – тихий голос Маргери раздался совсем рядом, и в одном слове она выражала страх и непонимание того, что происходит. Она хотела бы остановить процесс, но видя выражение лица Томаса, его взгляд, понимала, что это не тот случай, когда она может вмешаться. Это личное, что он не позволит остановиться, даже если ему придётся убить служанку, и она поджимает губы, признавая своё бессилие.
Такие дни она называла чёрными, когда дракон злится, когда вдруг закрывает своё сердце ото всех, превращаясь в ледяную глыбу, и этот холод так ярко ощущается пожилой женщиной, что она мёрзла по-настоящему и топила камин, пытаясь сделать всё, чтобы в доме стало теплее. И это происходило снова, словно кулон менял не только Алису, но и своего создателя, потому что смотреть на то, как страдает любимая, как она преображается, слишком болезненно, невыносимо для сердца дракона.
Всё закончилось, и было странно не чувствовать ни радости, на разочарования, что всё получилось. План сработал, и на Томаса смотрела Алиса с новым сознанием. Она больше не покинет его, так почему бы не радоваться? И всё же она была чужой. И чужое прикосновение губами к щеке, не вызвавшее ничего, никакого шевеления эмоций, и это давило на колдуна. Он не хотел, чтобы так получилось. Почему она вынудила его пойти на этот шаг?
Томас поворачивается, смотря в спину Алисе с некоторой долей интереса. Что теперь у неё в голове? Ему придётся заново узнавать её, словно не было того времени, которое они провели вместе. Всё с самого начала, но, если всё получится, возможно, не зря пошёл на такую жертву.
За спиной послышался шорох, и Томас оборачивается. Маргери в замешательстве стояла с дверной ручкой в руках, вертела её, будто не знала, что с ней делать, но её больше беспокоил приказ Алисы.
- Почини её, - подтверждает колдун слова любимой, и больше не обращая внимания на служанку, поднимается к себе. Вечер выдался тяжёлый, и он хотел отдохнуть, но в последний момент замечает, что Алиса свернула в сторону его спальни. Что ей понадобилось там?
Томас мысленно усмехается. Он совершенно не знает новую Алису, и это даже забавно. Будет ли она придерживаться старых правил или нарушит их? Что теперь она будет делать? Вопросы, на которые очень хотелось получить ответ, а пока девушка из другого мира была подобно ребусу, который ещё предстояло разгадать.
Колдун остановился в проёме двери, облокотившись на косяк, наблюдая за Алисой, чуть склонив голову. И всё же она красива, и не важно тёмная она или светлая.
- Поцелуй в щёку? Это всё, что я заслужил? – губы изгибаются в усмешке, а взгляд определённо говорит, что дракон хочет большего. Но это была всего лишь проверка для Алисы, а не настоящее желание, которое было похоронено, когда она одел на неё кулон.

Отредактировано Thomas Fleming (20 июня, 2016г. 18:53:38)

Думал ли Томас о том, что Алиса будет к нему более благосклонна? Пожалуй, да, тогда бы он не почувствовал себя наивным мальчишкой, услышав ответ девушки. И как бы это странно не звучало, но Томас вполне признавал, что в чём-то ещё наивен, несмотря на то, что ему перевалило уже за сотню лет. Либо так любовь на него действует, но тогда дракону не стоит влюбляться или же стоит держать чувства под строжайшим контролем, где-то в самом потаённом уголке своей потемневшей от пролитой крови души.
Томас видит отражение Алисы в зеркале, усмешку на её губах, и представляет в мыслях улыбку. Игра только началась, а он уже скучает по прежней Алисе, даже если вновь придётся с ней ругаться, выслушиваться обвинения в том, что родился чудовищем. Это болезненно, но не так, как видеть перед собой совершенно незнакомую девушку с чертами любимой. Слышать о том, что ничего не заслужил, хотя проделал огромную работу, чтобы оставить её рядом, и колдун усмехается. Это на всё, что его хватает, потому что всё это рассказать он не может. Им известны разные истории, и Алиса милостиво делится тем, что в её голове. Ложные воспоминания, и стоит признать, дракону определённо нравится, как Алиса отзывается о Белой королеве. Наконец-то их мнения относительно Мираны сошлись, и это было удивительно и так приятно.
- Не думаю. Мирана хитра и ради власти готова на многое. Повстанцы для неё – пушечное мясо, - Томас хмурится, не разделяя веселья Алисы. Он ведь и правда считал, что Мирана ничем не лучше Анастасии. Так же отправляет солдат на смерть и вряд ли переживает, что они гибнут в огне или от меча, приравнивая свою королеву к богине, ради которой не жалко умереть. Наверное, потому и Томас испытывал отвращение к повстанцам, каждый раз слыша, как они превозносят свою королеву. Она не достойна такой любви народа, и дракону никогда не понять, за что её любят, почему Алиса так стремилась помочь ей взойти на трон, тоже увидев в ней достойную правительницу. Она не достойна трона, и руки её в не меньшей крови, чем у дракона.
Томас продолжал наблюдать за Алисой, желая убедиться, что действие кулона не превратится внезапно, и внутренне напрягается, когда Адиса начинает вести себя странно. Словно воспоминания пробиваются на поверхность, и магия вот-вот развеется. Томас следит внимательно, призывая силы, чтобы в случае чего остановиться девушку от очередного побега. Но нет нужды, кулон вновь начинает действовать, и дракон расслабляется.
- Ты познакомишься с Красной королевой, но мы придём к ней с подарком, - Томас отрывается от косяка и подходит к Алисе, разворачивая её к зеркалу, опустив руки ей на талию. – Ты же не собираешься спать в корсете? – он смотрит на её отражение и меняет корсет и юбку на сорочку. Всего лишь немного магии и нет необходимости тратить время на переодевания. – Я бы предпочёл, чтобы на тебе ничего не было, - шепчет он ей на ухо, не сводя глаз с её отражения, просто желая увидеть её реакция на его слова и обнимает, прижимая к себе, упираясь подбородком ей в плечо. – Мы добудем голову Мираны и принесём Анастасии. Она будет рада подарку.
Теперь уже настала очередь Томаса смеяться. Он и не думал, что мысль о том, что он сможет подать Анастасии голову Мираны на завтрак так его развеселит. Впрочем, нет, его веселило не это, а замаячившая близкая свобода. Мирана умрёт, и её смерть закончит войну, и Красная королева больше не будет нуждаться в драконе. Он будет свободен. Больше никаких цепей, приказов, горящих деревень. Сможет ли он без этого жить? Да, сможет. Томас был уверен, что сможет, а вот дракон, живущий в нём, недовольно заёрзал, дыхнув огнём, от чего стало немного жарко, и Томас одёргивает руки от Алисы, отступая на шаг. Смех обрывается, но он находит в себе силы улыбнуться девушке, делая вид, что всё в порядке.
- Ты останешься со мной? – спрашивает Томас, в тайне мечтая, чтобы Алиса согласилась. Он боится отпускать её, опасаясь, что опять что-нибудь случится, и она оставит его. Магия кулона не так сильна, как ему бы хотелось, а усовершенствовать времени не хватило, и если Алиса всё вспомнить, то лучше находиться рядом.

Томас всегда был уверен, что игра будет проходить по его правилам, но ошибся. Снова ошибся и вина лежит не на ком-то, а на Алисе. Снова Алиса, но это была первая ошибка, которая радовала. Томас мысленно усмехается, заметив непривычный блеск в глазах девушки. Это так непохоже на нее, не похоже на ту Алису, которая когда-то переступила порог его дома и дала согласие на брак с Томасом, но не с драконом. Она бежит от дракона, всегда бежит, оставляя после себя опустошенность и боль. Но не новая Алиса, с опасным блеском в глазах, решившей поиграть с чудовищем. Он не против. Он согласен на ее игру, пока не сорвется, пока держит себя в руках, когда она целует осторожно, словно опасаясь, что он оттолкнёт. В первую секунду это хотелось сделать. Он помнил желания Алисы и не хотел их переступать, но все шло не по плану, и Томас сдается. Он не может сопротивляться, это выше его сил.
Руки сжимаются на талии девушки, а поцелуй из осторожного становится жарким, наполненным страстью. Томас долго ждал этого момента и теперь не собирался отступать, чувствуя, как напряжение возрастает. Толкает Алису на кровать, а где-то на задворках сознания проносится мысль, что стоило оставить ее обнаженной. Что ему стоило сейчас щелкнуть пальцами и сорочка исчезла бы по волшебству. Но нет, он не использует магию, собираясь превратить раздевание в некое таинство, когда тело будет обнажаться постепенно, открывая кусочек за кусочком.
Или все же стоило применить магию?
Алиса вскрикнула неизвестно отчего, и Томас останавливается, хмурясь. Что опять не так? Ему кажется, что Алиса играет с ним, поначалу не верит, но, когда она говорит, что слышит голос, дракон хмурится еще больше. Чертовы повстанцы! - Они не заберут у меня Алису!
Томас ненавидит их за то, что вмешались в самый неподходящий момент, за то, что ищут Алису и снова хотят втянуть в войну. Не отдаст.
- Не отвечай! Не говори, где ты, - слышится в голосе злость, и Томас садится на кровати, проводя рукой по ноге девушки, поправляя сорочку. Небольшое проявление нежности, когда на самом деле хочется стереть с лица земли Мирану и ее жалкое войско. И того волшебника, что смог достучаться до сознания Алисы.
Она обнимает Томаса, укладывая рядом, и он обнимает ее, целуя макушку.
- Конечно, Алиса. Я не отдам тебя им. Никогда, - при последнем слове глаза полыхнули ненавистью к врагам. Они больше не получат Алису, но он позволить им смотреть, как она своими руками убьет Белую королеву. Кто бы мог подумать, что его замысел обречен на провал.

Яркий свет больно ударил по глазам, и Томас что-то бормочет себе под нос, отворачиваясь от слепящего солнца. Провалившись в глубокий сон под утро, он не хотел просыпаться так рано, как ему казалось, и не видел, как Маргери улыбается, умиляясь, видя в драконе едва ли не ребёнка.
- Просыпайся. Пора делать перевязку, - женщина что-то опустила на стол, громыхнув, и Томас громко сопит, напоминая и правда капризного ребёнка.
- Тише, ты разбудишь Алису, - не открывая глаз, отвечает он, и протягивает руку в поисках любимой. Пусто. Он проводит рукой дальше, чувствуя, как нарастает напряжение, и распахивает глаза, свободно подтянув к себе вторую подушку, обнаружив, что рядом никого нет.
- Алиса ушла рано утром, спешила. Ох уж эта Алиса, раньше...
Маргери занималась бинтами, пока говорила, и стояла спиной к дракону. Она не видела, как вспыхнуло пламя в его руке, как от злости перекосилось лицо и что от смерти её спасло чудо.
- Почему ты не сказала сразу? - рычит Томас, зажимая огонь в руках, чувствуя его тепло, и тяжело дышит. Маргери, обернувшись, дёрнулась, отступив назад. Она слишком хорошо знала дракона, чтобы понимать, к чему может привести его гнев, но долгое пребывание с ним под одной крышей позволяло верить, что он не причинит ей вреда. И, возможно, так оно и было бы, если бы драконом владела не только злость, но и страх, что он снова потерял Алису, только теперь уже навсегда.
- Она просила не будить. Сказала, что скоро вернётся.
Томас вскакивает с кровати и нервно кружит по комнате. Что если действие кулона прекратилось? Что если с ней что-то случится?
- Дьявол! - в гневе Томас сбрасывает на пол таз с водой, не замечая, как Маргери не находит себе места. И не зря, потому что он очень хотел свернуть ей шею, может, от этого станет легче.
- Уходи! Исчезни, чтобы я тебя не видел, и молись, чтобы Алиса вернулась!
Томас не поворачивается, когда Маргери уходит. Слышит торопливые шаги за спиной, и горбится, опираясь руками о стол. Как же тяжело! Как невыносимо сложно любить Алису! - Алиса, что же ты делаешь со мной? Играешь, не думая о последствиях, и я боюсь, чем эта игра может закончится. Проще убить тебя, чем думать, что моя судьба - терять тебя снова и снова.

Минуты тянулись нестерпимо долго, а потому результатом ожидания становятся разбитые часы. Стёкла убирать некому, Маргери не рискует появиться на глазах разъярённого дракона, пока Алиса вновь не переступит порог дома. Она тоже ждёт, ждёт где-то в своей комнате, на кухне. Скорее всего, что-то мастерит, просто, чтобы занять руки. И тоже переживает. Она не сделала дракона перевязку, и боится, что он сделает какую-нибудь глупость и её лечение окажется напрасно.
Томас не находит себе места, и желание сорваться и дать волю дракону на какое-то время становится всё соблазнительнее. Только так можно усмирить гнев, разъедавший душу. – Я убью её! Придушу собственными руками, чтобы больше не заставляла страдать!
Томас не знает, прошел час или два, может, больше. Или меньше. Время словно ополчилось против дракона, остановившись, и он мучается. Поднимает глаза на циферблат, но там зияет черная дыра, а стрелки на полу указывают на час двадцать. Томас поднимает их, стряхивая осколки стекла, и складывает вместе. Двенадцать. Он дает время Алисе до двенадцати, а после сотрет с лица земли весь юг Страны Чудес. Если где-то там располагается лагерь повстанцев, они будут уничтожены, а если нет, Алиса будет знать, что нельзя вот так просто сбегать от дракона, пока он спит, кто-то может поплатиться за столь необдуманное решение. Она должна быть осторожнее в принятии решений! Он столько раз ей об этом говорил, но Алиса любит играть с драконом. Она не знает, что он ненавидит проигрывать, а сейчас он чувствует себя проигравшим. Проиграл тогда, когда понял, как сильно любит эту девчонку, и она пользуется своей победой. Он позволяет, но так всегда продолжаться не может. Он устал находится в вечном ожидании. Если она не придёт добровольно, он вернёт её силой. Он заставит её остаться рядом.
Томас выходит в коридор, облокачивается на перилла, устремляя взгляд на входную дверь. Он не хочет пропустить возвращения Алисы. Если она вернётся…
Колдун прикрывает глаза. – Она вернётся, - мысленно твердит он себе, но страх, что чары разрушены, не отпускает. Нужно было лучше поработать с кулоном, а он не успел. Алиса пришла слишком рано, и он простил ей всё. Он хотел с ней сбежать, забыть про месть, но она не оценила. Алиса… Слишком сложная для дракона.
Томас выпрямился, когда Алиса влетела в дом, держа в руках меч, испачканный в крови. Первой мыслью было, что на неё напали, но ее слова развеяли подозрение. Не на нее напали, она напала.
Дракон хотел смерти Мираны, создавал кулон для того, чтобы с помощью Алисы к ней подобраться, но когда план сработал, он не чувствует удовлетворения. Он в ярости и причиной тому та, кого он слишком сильно любит, чтобы думать о мести. Он может пока забыть о Миране и Абсолеме, и о Красной королеве, пока перед ним самая непокорная девушка на свете.
- Скажи мне, Алиса, почему с тобой всегда так сложно? - голос Томаса звенел от ярости, но оставался угрожающе тих, пока он спускается по лестнице, сокращая расстояние между ним и Алисой. Его не пугает Вострый меч в её руке. Он ослеплён гневом, чтобы заметить смертельное оружие в руках Бравного воина.  – Ты то веришь мне, то не веришь, просишь защиты, но тут же сбегаешь в лагерь повстанцев, прихватив Вострый меч. Они рады были тебя видеть? Уверен, что да. Алиса вернулась добровольно с оружием против дракона, которого они так жаждут убить. Чего ещё им желать? – в голосе слышится сарказм, а дракон усмехается, но ему совсем не весело.
Томас преодолевает лестницу, но продолжает идти медленно. Он не повышает голос, достаточно угрожающего вида. А ему так не хотелось пугать Алису! Он хотел убедить её, что рядом с ним ей ничего не угрожает, но она вынуждает поступать с ней жестоко.
-  Ты думала меня порадует кровь Мираны? Да, так было бы, если бы ты не поступала так бездумно. Ты подумала, что было бы со мной, если бы повстанцы поймали тебя? Если бы ты не смогла вернуться ко мне? Они бы снова получили тебя и Вострый меч! Ты хочешь им такого подарка? – Томас хватает Алису за руку и забирает меч. Нельзя оставлять в её руках столь опасное оружие, пока она от страха не решила его применить.

Томасу всегда было нелегко с Алисой. Не обладая магией, она каким-то магическим способом играла эмоциями дракона, то делая его слишком мягким, то выводя так, что ему безумно хотелось свернуть ей шею. Всего одно движение, а она упала бы к его ногам, лишая многих проблем, и самое главное, метаний, которые не оставляли дракона с её первого появления в доме. Задумывалась ли она когда-нибудь над тем, что делает? Что испытывает терпение дракона? А дракон мысленно себя успокаивает, зная, что не причинит ей вреда, что бы она не делала, что бы не сказала. И всё же взгляд его остаётся такой же жёсткий, когда он слушает Алису, каким был, когда только увидел её, вбежавшую в дом.
Мечтая уничтожить Мирану, он отнюдь не радовался слыша, как за него это собирается сделать та, кто еще вчера говорила о победе Белой королевы в этой войны, о помощи ей, о переходе дракона на ее сторону. Кулон сделал свое дело, очернив сердце Алисы и заставил увидеть Мирану в ином свете, когда она уже не представляется доброй и великодушно королевой, а чудовищем, каким видит ее Томас, каким она видит Бармаглота. Взаимная ненависть не должна была задеть Алису, но она стоит перед драконом, говоря о том, что убьет Белую королеву, даже если придется идти наперекор Томасу. Впрочем, это не в новинку: она всегда действует наперекор дракону, почти никогда не соглашаясь с ним. Так можно ли было удивлять этому сейчас? Нет. Конечно, нет.
- Не время для иронии, - пустая попытка заставить Алису сменить тон, которую она даже не заметила за своей бурной речью. Настойчивость, с которой она говорила, могла бы убедить кого угодно прислушаться к ней, но не Бармаглота. Он не собирался идти на поводу у нее. Может, он и не представлял себя рыцарем, да это и смешно, но не мог допустить, чтобы с его любимой что-то случилось, даже если это во благо их будущего. И лишь Алиса была столь наивна, думая, что убедила дракона, что он позволит вступить в битву с той, кто заставляет их сражаться друг против друга. Нет, Алиса, не спорь. И твоя кровь не заставит изменить решение Бармаглота. Кровь любимой, что теплыми струйками стекает по лезвию, капая на руку Томаса. Он едва сдержался, чтобы тут же не одернуть руку свою и не отцепить ладонь Алисы от меча, пока рана не стала глубже. Он не показывает, как на самом деле сжалось его сердце, а спокойно отцепляет палец за пальцем, пока ладонь Алисы не оказывается развернутой к верху. Кровь еще шла из раны, и он проводит над ней, едва касаясь пальцами. Рана исчезала на глазах.
- Иди к себе, Алиса, и не покидай комнату, пока я не дам на то разрешения, - прозвучало достаточно спокойно, однако только дурак решится перечить. Томас чудесным образом добавил в приказ угрозу, не собираясь спускать любимой ее капризы, которые могут стоить ей жизни. Наблюдать за кулисами? Нет, это не его, но и стоять рядом, видя как Алиса вступает в бой, результат которого не ясен, дракон не может.
Томас разворачивается спиной к Алисе, не забыв взмахом руки запереть дверь магией, чтобы девушка не смогла сбежать. Да и оружия на данный момент у нее не было, так как Вострый меч находился у Бармаглота, а в следующую секунду меч оказывается спрятан в трость, похожую на ту, в которой меч хранился до того, как оказался в руках повстанцев. – Так лучше, - удовлетворенно подумал Томас, окидывая взглядом свое творение. Алисы для него в эти мгновения словно не существовало и как бы тяжело ему не было, но что бы она не говорила в этот момент, он не слышал её, свернув в гостиную, потому что знает, останься он рядом с ней хотя бы ненадолго, он либо сорвет с нее кулон,  либо.... Впрочем, он сам не знает.

Она наворачивает круги по своей комнате, а он сидит под дверью своей комнаты, сжимая в руке бутылку вина, стараясь не встречаться глазами со служанкой, которая, как и всегда хлопотала по хозяйству. Он слышит бормотание за дверью, но едва ли может разобрать хоть слово, и невольно улыбается, зная, что она злится на него, а его так и подмывает открыть дверь и заключить её в объятия, зная, что она не сможет долго на него злиться. Это не впервой и вряд ли в последний раз. Они так любят доводить друг друга, что это уже привычка, и вот она снова вывела дракона из себя, и он не может оказаться с ней лицом к лицу, потому что боится, что вновь сорвётся, и ждёт, когда злость перегорит.
С того момента, как он запер Алису, прошло несколько часов. Он запер, оставив её в одиночество, а сам предпочёл уйти, чтобы не было соблазна выпустить её. Это её наказание, но, казалось, Томас наказывает сам себя. Он меньше всего хотел, чтобы Алиса страдала из-за него, и всё выходило совсем не так, как ему хотелось. Она всё переворачивала с ног на голову, и действия дракона оборачивались против него самого. Он уставал от этого, и всё равно не отступал, совершая ошибку за ошибкой. Он знал, когда чары спадут, Алиса возненавидит его, и эта мысль сводила его с ума. Он потеряет её навсегда, и тогда уже не будет так важно, что случится в Бравный день.
Томас на время исчез из дома, обернувшись драконом и напал на одну из деревень. Ему необходимо было хоть как-то выплеснуть свой гнев, и невинные люди оказались не в том месте и не в то время. Он не знает, сколько погибло, были ли там повстанцы, ему было всё равно. Он лишь видел разрушения, когда прошёл по горящей деревни, видя, как разбегаются люди, как дети, испачканные сажей, плачут над телами погибших от огня. Ещё одно поколение ненавидящих дракона. Так ли это важно для него? Алиса, вот что важно, но она там, за дверью, с кулоном на шее, который со временем перестанет работать, и она всё вспомнит. Когда-нибудь это обязательно случится. Может бы, сегодня. Да, может, так было бы лучше. Он бы точно знал, что надеяться больше не на что. Но вместо того, чтобы встать и проверить, как там Алиса и почему она вдруг затихла, он остаётся на своём месте.
Томас тяжело выдыхает, сделав глоток из бутылки, последний и отпускает её, позволяя скатиться по лестнице. Тут же появилась Маргери, одарив хозяина дома недовольным взглядом, но промолчала, протопав мимо дракона и спустившись по лестнице за бутылкой. С того момента, когда заперли Алису, она не разговаривала Томасом, уверенная, что он опять всё делает неправильно ничем хорошим это не закончится. Что ж, спорить с ней никто не собирался, а потому колдун был даже рада, что обычно болтливая служанка сохраняет обет молчания. Вот бы так продлилось как можно дольше.
Зато что такое обет молчания явно не слышала Алиса, начав тарабанить в дверь, зовя Томаса. Было удивительно слышать, что она признаёт себя неправой, и Томас криво усмехается, признавая:
- Да, Алиса, это была не та. Ты бы никогда не стремилась убить Мирану, - шепчет он, поднимаясь с пола и снимая чары с двери. Мигнула вспышка, ключ повернулся в замке и дверь открылась, спуская Бармаглота в комнату Алисы. Было приятно видеть её улыбку, но внутри что-то переворачивалось от понимания, что она не искренняя. Это всё чары, которые всё ещё действовали на неё, и Томас, даже через силу, не смог ответить ей тем же. А потом что-то изменилось.
Алиса осела на пол, схватившись за виски. Бармаглот нахмурился, опускаясь рядом, проводя по щеке девушки, не зная, что с ней происходит и как это остановиться. Не знал, пока не увидел, как треснул камень. Кто-то снимает чары. Вспышка злости мгновенно охватила дракона, и он прижал к себе девушку, поднося ладонь, из которой уже лилась тёмная магия, к кулону. Он надеялся, что это поможет, но, казалось, становилось только хуже. Алиса кричала сильнее, а лицо исказила гримаса боли. У Томаса сжалось сердце. Он не мог и не хотел смотреть на её страдания, потому что в такие моменты казалось, что это ему причиняют боль. Лучше бы оно так и было, но страдала Алиса, а он бессилен ей помочь. И он опускает руку, но всё ещё удерживает Алису в объятиях, не желая выпускать, понимая, что как только отпустит её, она уйдёт и в этот раз навсегда. Она не простит того, что он сделал, но все же он не мог не попытаться.
- Прости, - шепчет они едва слышно. – Прости меня.

Томас затылком чувствовал на себе пристальные взгляды стражников, направляющих на дракона копья и мечи, готовые не задумываясь пустить оружие в ход, если он попытается сбежать. Их ненависть настолько сильна, что ощущалась драконом как некая субстанция, неприятно обволакиваящая, вязкая, стремящаяся проникнуть в каждую клеточку. Проходя мимо фонтана, Томас поймал себя на мысли, что не прочь окунуться в холодную воду, чтобы смыть с себя неприятные ощущения, но его бы не то, что к озеру, к фонтану бы не подпустили. А ведь глупо бояться того, чьи силы заблокированы, а руки скованы цепями. У него нет оружия, он не собирается сбегать или обрушивать свой гнев на лагерь повстанцев, он блуждает взглядом по лицам, высыпавшим на улицы, чтобы увидеть пленённого дракона. А он бы не хотел никого видеть, кроме одной. Он искал одну в толпе, но сколько бы не всматривался, не находил. Может, она намеренно избегает с ним встреч? Неудивительно. Она, должно быть, его ненавидит, и причин для этого у неё множество.
Толпа ликовала, радуясь победе над драконом, но никому и в голову не приходило, что все то, что про сходило, всего лишь очередной его план. На так ли хорошо он продуман, если кажется, будто шанса на спасение нет? Думать об этом пока не хотелось, как и не хотелось показывать разочарования от того, что не видит Алису. Он не станет падать духом, а потому окидывает насмешливым взглядом толпу, демонстрируя полное отсутствие страха. Конечно, где это виданно, чтобы дракон боялся? Он не верит в своё поражение, не верит, что умрёт, и, чтобы потешить себя, хищно ухмыляется, обнажая зубы, словно говоря о желании каждому пересчитать кости. Впрочем, это не было далеко от истинного желания. Томас ненавидел повстанцев и Белую королеву, а потому с удовольствием бы в ход пустил свои силы. Мешали цепи, браслет. Мешала Алиса, которая в наверняка была где-то здесь, но отчаянно не желала попадаться на глаза дракону.
Томас смутно помнил, как она смотрела на него перед тем, как сбежать. Ему мешала боль, вызванная разрушением чар, и не только она. Боль от того, что Алиса снова страдает из-за него, что он снова её теряет. Месяц он не находил себе места прежде, чем сделал шаг, о котором, возможно ещё пожалеет.
Оказавшись  в импровизированном тронном зале, колдуну показалось, что толпа с улиц перекочевала в здание. Но это лишь на первый взгляд, на самом деле людей было здесь меньше, но все также не было той, кого так отчаянно хотел видеть дракон. Но была Мирана, величественно восседаюшая на троне. Томас не удержался от усмешки, за что получил ощутимый удар рукоятью меча в плечо. Неизвестно, какой реакции ждал Мартовский, но дракону это показалось забавным. Позволил бы он себя так себя вести, будь дракон свободен? Сомнительно, и от того ещё больше хотелось задеть его, задеть всех, показать им, что эта никчемная горстка людей никогда не сможет вызвать что-то похожее на страх у дракона.
Ещё несколько шагов, и он перед Мираной. В ухо шепчут: «-На колени!», но он и не думает склоняться перед той, которую никогда не признает своей госпожой. Губы расплываются в улыбке, или лишь её подобие, а в глазах блеснул озорной огонёк.
- Здравствуй, Мирана. Вот мы и встретились. Я долго ждал этой встречи. Не так, конечно, её представлял, - поднимает руки, показывая цепи, - но на что не пойдёшь ради встречи с той, за кого люди готовы сложить голову. Так понимаю, на пир в честь поимки дракона меня не пригласят? А я бы перекусил. Его, - показывает на Мартовского, поворачивается к Мэтту, ловя его полный ненависти взгляд. О да, это то, что он хотел, то, чего ему так не хватало. В окружении врагов, без сил, и они всё равно боятся и ненавидят. Какое приятное чувство! С Алисой совсем размяк. - Говорят, зайцы вкусные, а я, представь себе, прожив больше века так и не попробовал.
- Хватит! – обрывает Мирана, поднимаясь с трона. – Мы не собираемся смотреть на твой спектакль, ты уже достаточно наигрался. Пришла пора заплатить за содеянное.
- Позовёшь Бравного Воина или сама возьмёшь в руки меч? Кстати, прости, я бываю таким невежливым. Рана не болит? – не меняя насмешливого тона спрашивает дракон, напоминая и нападении Алисы на Мирану. Лица многих перекосились, а Томас смеётся.ь? [/b]
- Ты заколдовал Алису! Использовал её! – Мартовский сорвался, готовый убить дракона на месте, но его держали Соня, Шляпник и ещё пара стражников, в душе тоже мечтающих стереть Бармаглота с лица земли.
- Да, я это сделал. А лучше было её убить? – всего один вопрос, а в зале воцарилось молчание. Неужели поняли, насколько были близки к потере Бравного воина? Но дракона волновал другой вопрос: где же она? Где Алиса?

Фарс не более. Игра на публику, как для дракона, так и для Мираны. Он не верит ни единому её слову, её так называемой доброте и великодушию, с которой она пустила в тронный зал кучку своих подданных, чтобы показать им свой триумф. Что они хотят от него услышать? Раскаяние? Смешно! Ему нечего сказать им, только хочется обратиться и превратить всё здесь в пыль, но его лишили магии, и почти потерял связь с драконом, чувствуя, как он недовольно ворочается внутри, пытается освободиться от оков, но все его попытки заранее обречены на поражение.
Томас ведёт себя смирно. Почти. Он лишь словами дразнит Мирану и её людей, видит, как всё больше ненависть разгорается в их глазах, сколько на их лицах читается желания убить дракона, но никто ничего не предпринимает. Почему они тянут? Чего ждут? Что ж, он развлечёт публику, если они того хотят, да и в последнее время дракону стало скучно, а так хоть какое-то разнообразие серых будней. Ему нравилась эта игра, и он её с удовольствием продолжит.                                                           
Томас больше почувствовал Алису, чем увидел, и резко поворачивается, встретившись с ней взглядом, внутренне напрягшись. Она пришла посмотреть на его поражение и, наверное, радуется, как и остальные. Дракон проиграл и осталось дождаться приказа о казни, тогда всё будет кончено. Он столько хотел ей сказать, но при большом количестве свидетелей он не мог сказать ей ничего, что действительно хотел. А, может, она именно этого и ждала, чтобы он открыто признал свои чувства к ней? Но она должна знать, что он не может, не сейчас. А, казалось бы, какая разница, если все равно скоро казнят? Грустно, что так всё закончится, а он так хотел отказаться от битвы и быть с ней. Он и отказался, только как-то глупо и неправильно, но только так он может спасти её хотя бы от себя. Красная королева потеряет своё влияние, и Мирана получит корону. Наступит долгожданный для жителей Страны Чудес мир…
Что-то не так было в этом плане. Точнее плана совсем не было, просто плыл по течению, изучая врага. Так действительно можно лишиться головы. Впрочем,…
Томас едва заметно улыбается Алисе, заметив, что она без оружия, и это отнюдь не насмешка. Он думал, что она настолько на него зла, что при следующей встрече не упустит возможности помахать мечом, и вот он, перед ней, не может дать отпор, а она без оружия.
- Знаешь, Мирана, мне как-то сказали, что ты не казнишь пленников. Может, стоило поверить? Бравный воин здесь, но Вострого меча в её руках я не вижу, -  Томас говорил, продолжая смотреть на Алису, а улыбка стала шире, но, когда поворачивается к королеве, улыбка превращается в ухмылку. – Нет, мне, конечно, не нравится перспектива умереть прямо сейчас, но когда ты научишь своего воина всегда носить с собой Вострой меч? Мало ли когда он ей понадобится, - хоть это и было сказано с насмешкой, но в этих словах крылся подтекст, который Алиса должна была понять. Он надеялся, что она поймёт, ведь он столько раз говорил, чтобы она держалась от битв подальше, но она упрямо вмешивается в сражения, так пусть хотя бы будет способна себя защитить.
- Не тебе об этом вспоминать. Зная твою способность доводить собеседника до состояния ярости... Она ведь может и воспользоваться им по назначению. - промолвила женщина с лёгкой усмешкой. - Алисе виднее, когда и что брать с собой!
Дракон ухмыльнулся, скосившись на Алису.
- Из нас получилась бы отличная пара, - не удержался от комментария Томас, помня о том, как Алиса заводила его с пол оборота своим упрямством. - Тебя я еще не вывел из себя? Я разочарован. Всегда мечтал увидеть Белую королеву в гневе.
- Хочешь увидеть меня в гневе? - Мирана вздернула бровь, поднимаясь с трона. Публика замерла, ожидая, что именно сейчас над всем залом прогремит долгожданный приказ о смерти колдуна, а королева не спешила ни радовать своих подданных, ни разочаровывать, еще больше накаляя атмосферу паузой. - Отведите его в темницу. Самую темную. Самую грязную. Ты сгниешь за решеткой, Бармаглот, больше никогда не увидев белого света.
Томас стойко выдержал взгляд королевы, но не увидел в нем ни ненависти, ни презрения. И хоть и приказ был вполне ожидаем, дракон все равно был немного разочарован. Он не вывел Мирану из себя, не получилось заставить показать свое истинное лицо, или она очень хорошая актриса.
- Что ж, я был прав. Цепи и клетка - всё, что меня здесь ждёт, - Томас не смотрел на Алису, но слова предназначались именно ей.
- А ты думал, для тебя накроют шведский стол? - Мартовский, в отличие от Мираны, не скрывал своего истинного отношения к дракону и рьяно начал выполнять приказ королевы, подталкивая дракона к выходу, и только перед самой дверью Томас обернулся, желая увидеть Алису, но так и не нашел её среди разношерстной, гудящей толпы.